– О, нет! Нет! Нет! – шептала Эстера, цепляясь за нее. – Я невинна.
– Да, этому я теперь верю, – ответила Бесси, – и помогу вам убедить его.
– Но это надо сделать поскорее, а то меня высадят на берег, – плакала Эстера. – Если бы я могла остаться здесь только для того, чтобы видеть его иногда и знать, что он здоров, я ждала бы терпеливо, пока он вернется ко мне и скажет, что всем этим неприятностям пришел конец.
– Вы думаете, что он это сделает?
– Да, я это думаю, – вскричала Эстера, вскочив и смотря прямо на свою собеседницу. – Может быть, это случится не скоро, но я буду ждать, я буду ждать.
Она опять упала, обессилев, повторяя последние слова шепотом, потом, крепко прижав руку Бесси к груди, заснула крепким сном первый раз после трех бессонных ночей, а Бесси стала возле нее на колени и откинула своей белой нежной рукою спутавшиеся волосы с ее лба. Время проходило, шум воды сделался сильнее, шаги на палубе раздавались реже, Бесси прислушивалась к вздохам, срывавшимся иногда с губ молодой женщины, и время от времени Эстера шептала имя человека, которого, вероятно, видела во сне.
«Бедный Дач! – думала Бесси, наклоняясь и целуя щеки Эстеры. – Нет, нет, это несправедливо», – шепнула она опять, смотря на личико Эстеры, но наконец и ее голова склонилась ниже и она заснула возле бедной страдалицы.
Глава XIII. Приговор доктора
Когда настало ясное и светлое утро, шхуна шла полным ходом, и капитан Стодвик с мистером Паркли радовались, что им удалось уклониться от проделок Лоре. Джонс, помощник капитана, расхаживал по палубе вместе с Дачем, который старался утолить свое горе, предавшись всей душою делу.
Однако, против его воли, бледное, страдальческое личико постоянно являлось перед ним, и опять совесть упрекала его, зачем он так жестоко бросил жену, и он спрашивал себя, уверен ли он, что его подозрения справедливы?
В такие минуты он припоминал тени на шторах, сжимал зубы и думал о торжествующем хохоте Лоре. Кровь его кипела, и только необыкновенным усилием воли мог он преодолевать свою тоску, смешанную с желанием мести.
– Если я не примусь за работу, я сойду с ума, – бормотал он.
Солнце взошло и залило море и отдаленную землю чудным блеском, между тем как туман постепенно рассеивался, блестя, как прозрачное серебро, над отдаленным лесом. «Желал бы я знать, увижу ли я вас опять», – шептал Дач, смотря на прелестную панораму, скользившую перед его глазами.
Потом, отвернувшись со вздохом, он вдруг наткнулся на смуглого мулата, старательно сворачивающего веревку. Дач слегка вздрогнул, ему показалось, будто он видел прежде это лицо; но мулат не обращал на него внимания, а продолжал свою работу и наконец ушел на другой конец палубы.