Он почти закончил с бритьем, остались только лодыжки, но с ними придется повозиться. Поэтому сначала лучше немного передохнуть. Роберт снова погрузился в серую воду, густо покрытую темными волосками, и некоторое время рассеянно разглядывал грязные, в трещинах кафельные плитки. Они напомнили ему о школьных душевых, что навеяло еще одно неприятное воспоминание: общие душевые, насмешки, сравнения украдкой…
Роберт провел в ванной больше часа – вполне достаточно, чтобы Сара вышла из библиотеки, села на автобус и добралась до Эшдауна, изнывая от желания поскорее вымыть голову. Дверь ванной не запиралась. Секрет заключался в том, чтобы подпереть ее изнутри вешалкой для полотенец, но Роберт, который только что въехал в Эшдаун, хитрости этой пока не знал. Вот почему Сара ворвалась в ванную, даже не постучавшись.
Все случилось в мгновение ока. Сара закричала от потрясения и стыда, а Роберт закричал от боли, поскольку как раз брил левую лодыжку, высоко вздернув ногу. Когда дверь распахнулась, рука его дрогнула и двойное лезвие вонзилось глубоко в ногу, лезвия дважды распороли кожу – под прямым углом друг к другу, оставив на всю жизнь двойной шрам, похожий на кавычки-елочки. На этот раз кровь потекла не просто струйкой – она забила струей и за какие-то секунды окрасила воду в землянично-розовый цвет. Сара испуганно и ошеломленно смотрела на Роберта, и на мгновение ему показалось, что она вот-вот бросится ему на помощь, но он сумел опередить ее криком:
– Все в порядке! Все в порядке! Я просто брился.
– Простите. Я зайду, когда вы закончите.
Сара шагнула к двери, но вдруг остановилась. Прикрыв глаза рукой, она смотрела в сторону.
– С вами правда все в порядке? Точно не нужна помощь? Тут есть аптечка.
– Спасибо. Все нормально. Позвольте я сам все улажу, хорошо?
Сара вышла из ванной, но в коридоре снова остановилась.
– Я думала, вы уехали домой, – произнесла она загадочно и исчезла.
Роберт не стал терять время, размышляя над ее словами. Он выбрался из ванны и остановил поток крови туалетной бумагой, затем туго перебинтовал ногу. С него капало, ему было холодно. Он вытерся маленьким ветхим полотенцем и заковылял к себе в комнату.
Сара пришла проведать Роберта, как только он закончил одеваться. Она вымыла голову и, не вытирая, зачесала волосы назад; сейчас они выглядели темнее, чем Роберту запомнилось, почти мышиного оттенка. Его почему-то это тронуло – он уже приближался к тому трепетному состоянию души, когда мельчайшая, обыденнейшая, но такая яркая деталь способна изменить все. Как бы то ни было, у Роберта стиснуло сердце, когда Сара села на кровать напротив письменного стола; ему даже показалось, что он на мгновение лишился дара речи. Даже дышать стало трудно.