Олег Янковский (Соловьёв) - страница 17
Анна Каренина
Тогда же, кстати, замечательную шутку сказала Люда Максакова. Иногда Олег начинал разговаривать на какие-то абсолютно отдельные темы. Мы как раз снимали сцену с подолом Лидии Ивановны в библиотеку. И Олег начал что-то говорить про Тургенева. Что ведь очень важно, как он в седле держится, как он еще что-то. И Максакова совершенно обалдела — какой Тургенев? Какое седло? А Олег продолжает: «Прямей! Прямей в седле! Может, и здесь прямее надо? Может быть, примерно так?»
Люда смотрела то на меня, то на него, а она опаздывала на спектакль. Она говорит: «Ребята, я вас умоляю — мне на спектакль… Олег, я тебя прошу — уже включай свое принудительное обаяние, мы быстренько снимаем, и я уезжаю. Включай, Олежек, включай». Это точно и совершенно гениально. Вот эти слова «принудительное обаяние» — это гениально точно, — это был актер, который действительно мог делать все, что угодно. Включалось принудительное обаяние — и все открывали рот. Но номер Янковского заключался в том, что никогда свое «принудительное обаяние» он не использовал по-жлобски, грубо, не вбивал в мозг зрителя какую-нибудь глупость. Он включал его только в тот момент, когда он понимал — здесь можно включать. Что-то он знал такое, таинственное, мне даже рассказать на самом деле нечего, потому что правда, ну ничего мы с ним не обсуждали, никакой философский камень Льва Толстого. Мы не пытались стучать в этот камень мастерками, все происходило и делалось само собой.
Кстати, у Марка Захарова в театре это не воспитывалось насильно, это очень важная черта захаровской труппы той поры — они были все замечательные партнеры. Вот как в футболе, ведь в общем ценится по-настоящему человек, который понимает, знает футбол, ценится не только тот человек, который может включить свое безумие — добежать, толкнуть в грудь вратаря, и запихнуть шарик в ворота, ценится по-настоящему человек, который видит партнера — кто куда вышел, и чувствует сам момент. Когда нужно отдать ему пас. И вот Олег был фантастическим партнером.
Анна Каренина
Анна Каренина. Съемки
Особенно остро это чувствовала Таня Друбич. Потому, что у них там своя жизнь, своя жизнь потому, что они познакомились на картине «Храни меня, мой талисман» у Романа Балаяна, и еще тогда они очень сцепились вместе, и вот эту партнерскую сцепку они тогда замечательно опробовали.
Замечательно тонко и без всяких слов, без сухих абстрактных размышлений, просто почуяли друг в друге партнеров. И когда они начинали «Анну Каренину», была много раз одна и та же странная история. Все знают, как артисты сейчас снимаются одновременно в десяти сериалах, в ста сериалах. «Все! Стоп! Снято! Сегодня больше с тобой ничего не снимаем». Отснялся и убежал. Мы сняли Олега, дальше мы снимаем Таню. Через полчаса я смотрю — сидит Олег, уже разгримированный, никуда не убежал, сидит. «Олег, ты чего сидишь?» Он говорит: «Я хочу посмотреть». Он сидел и смотрел, как играет Таня. Просто так. Потом они о чем-то говорили с Таней, чего-то заходили за декорации, снова говорили. Было видно, они говорят о каких-то таких тонкостях, в которые даже меня вмешивать не надо. И путать то, о чем они между собой говорили.