– Прошу извинить меня, монсеньор, я блуждал в своих мыслях.
– Блуждали… Блуждающие звезды Медведицы… – произнес в ответ де Молина. – Вы знаете нашего поэта Джакомо Леопарди?
– К сожалению, нет. Но прошу вас, садитесь.
Самый худший способ начать второй сеанс – отклониться от цели, как будто врач и пациент – два друга, которые встретились, чтобы поговорить о том о сем. Де Молина-и-Ортега лег на кушетку, и из-под черной рясы показались два огненно-красных носка.
– Хотите, чтобы я рассказал вам последний сон, который видел?
– Благодарю вас, не сегодня. Но если вы его запишете, он будет нам полезен в следующий раз. Сейчас я хотел бы, чтобы вы закрыли глаза и ответили на каждое слово, которое я произнесу, первым словом, которое придет вам на ум.
– Как желаете, – холодно ответил де Молина.
Восстанавливая необходимое расстояние между ним и собой, Фрейд вынул тетрадь, где записал в три столбца слова-ключи, одни и те же для всех трех кардиналов. Сравнение ответов могло бы дать интересные результаты, и начал:
– Иисус.
– Любовь, – без промедления ответил де Молина.
– Молитва.
– Пение.
Фрейд подчеркнул этот, на первый взгляд, несоответственный ответ.
– Еда.
– Мясо.
– Верность.
– Целомудрие.
Опять подчеркнул.
– Ложь.
– Огонь.
– Окно.
– Пустота.
– Ласка.
– Мать.
– Нога.
– Лоно.
– Игра.
– Учеба.
Де Молина приподнялся на локтях.
– Святое Небо! Доктор, мы еще долго должны это продолжать?
Контакт прервался, но полученных ответов достаточно, чтобы составить несколько указаний. Быстрота, с которой отвечал де Молина, показывая свою готовность участвовать в эксперименте, мешала ему думать, а значит, и лгать. А это его волнение удобно для Фрейда: оно могло бы помочь углубить исследование. Напряжение и беспокойство могут и означать закрытость для любого диалога, и быть преддверием освобождающего признания, если не самого освобождения.
– Нет, если хотите, мы можем на этом закончить, – сказал Фрейд и закрыл тетрадь.
На лбу де Молины-и-Ортеги блестели несколько капель пота – вероятно, из-за жары. Какое белье скрывается под черными плащами священников, было одной из тайн католической церкви.
– Я был вам чем-нибудь полезен?
Фрейд снял очки, потер глаза и ответил:
– Несомненно, да. Но были бы еще полезнее, если бы объяснили мне, по какой причине вы пригласили меня в Сикстинскую капеллу три дня назад. Конечно, не за тем, чтобы показать мне пустоту на месте Божьего глаза.
Кардинал улыбнулся, пожал плечами и скрестил руки на груди. Это была высшая степень обороны. «Хорошо, – подумал ученый. – Значит, я вбил в мрамор мокрый клин, а это всегда был единственный способ расколоть этот твердый камень». Молчание де Молины подтвердило, что Фрейд был прав.