«Ясно как день: меня вызвали, чтобы я поднял крышку ящика Пандоры, в который папа уже заглянул», – подумал Фрейд, жуя лед, оставшийся в стакане после оршада.
По спине доктора пробежал холодок; это приятно в такой трудный момент, но ледяной оршад тут ни при чем. В первый раз, кажется, Фрейд разглядел что-то в тумане, который его окутывал: улыбку на тонких губах папы.
Фрейд – лучший из Шерлоков! Ученый рывком поднялся со стула. И положил на столик приличную сумму чаевых, чего никогда бы не сделал его скуповатый любимый сыщик. Никогда, даже в свою первую брачную ночь, он не чувствовал себя таким молодым и сильным.
На первой странице «Джорнале д’Италия» была напечатана заметка о том, что на будущий понедельник объявлена всеобщая забастовка. Автор с иронией писал, что хитрые рабочие устроили себе два выходных подряд и что это им удобно: можно днем погулять без дела, а вечером пройтись по кабачкам. Сразу после заметки была напечатана статья размером в шесть столбцов под заголовком «Век». Ее автор, наоборот, встал на сторону забастовщиков, однако выражал надежду, что отстаивание справедливых требований не превратится в народный бунт. А вот в «Оссерваторе Романо» забастовку посчитали пустяком, который едва достоин коротенькой заметки внизу второй страницы. А на первой была напечатана на видном месте важная новость: Государственный секретарь Рамполла дель Тиндаро передал руководство Благотворительной комиссией одному из недавно назначенных кардиналов. Фрейд готов был держать пари с самим собой, что избранником будет де Молина-и-Ортега.
Доктор внимательно присмотрелся к задачам этой комиссии. Уже много столетий через нее каким-то образом распределялись пожертвования – от земель и дворцов, которые дарил аристократ, до корзины с хлебом, которую дарил бедняк в память об умершем родственнике. Верующим объясняли, что даритель таким подношением искупает свои грехи.
Весь мир обвиняет евреев в скупости и жадности, но именно христиане придумали эту формулировку: «заплати, и тебе отпустят грех», как во времена продажи индульгенций. Обе эти подлости стоило бы изучить с точки зрения социальной психологии: результат может быть интересным. Это направление в психологии он бы с удовольствием продвинул вперед при помощи своего открытия – психоанализа. Именно открытия, а не изобретения, как иногда ему случается читать в статьях своих хулителей или у журналистов, настолько невежественных, что они не знают, в чем разница между этими словами.
Эти животные все же знают, что автомобиль можно изобрести, а саркофаг египетского фараона – нет. Психоанализ, как саркофаг, тысячи лет существует в умах людей. Значит, я открыватель, а не изобретатель. Нельзя сказать, что заслуги одного больше, чем у другого. Но, слава богу (это просто выражение), открытие и изобретение – совершенно разные вещи.