– Что Вы, Леонид Михайлович, у меня настроение изменится, оно поправится. В здоровом теле здоровое настроение.
– Нужно, чтобы оно не когда-то поправилось, а сейчас. Что называется, не отходя от кассы. Устали, покушали и спать. Встали, улыбайтесь, развлекайтесь, шутите, нападайте на своих врагов. Думы печальные – враг наш.
– Верно, Оля, надо поддерживать себя. Не так страшен черт, как его малюют.
– Хорошо, я буду послушной и не буду отчаиваться, буду жить надеждой на скорое выздоровление. Когда Вы думаете вернуться в Крым?
– Я? Да хоть сегодня. Видите, обдурили меня ваши товарищи, Бериговский и Гондаренко. Теперь придется еще месяц, а может быть и два, сидеть и улыбаться здесь.
– Ну, желаем Вам поскорее вернуться домой. Мы и так много отняли у Вас времени. До свиданья.
И встав, Ольга Степановна протянула ему руку. На лице ее выступил болезненный румянец. Она устала.
– До свидания, и большое спасибо за письмо, – улыбаясь сказала доктор Поспелова.
Леонид Михайлович встал попрощаться, пожелал счастливого пути и добавил:
– Помните, как вступите на Ялтинскую землю, чтоб сразу были здоровы.
– Хорошо, хорошо!
Они вышли.
После этого ничто не изменилось; Леонид Михайлович не вспоминал и не думал о ней. Только как-то раз доктор Поспелова передала ему привет из Ялты и сообщила, что родители его очень хорошо ее приняли, что она благодарна.
Затем вспомнилось ему, как он демобилизовался и приехал к старикам, была уже осень. Как он поступил на работу в техникум, преподавателем учетных дисциплин, как много приходилось работать.
Вспомнилось, как однажды он вернулся домой вечером, поздно, дул северо-восточный ветер, моросил дождь. Холод и слякоть держали в своей власти не только землю, воздух, прохожих, улицы, дома и сады, но и мысли, и душу. Словом, все было подчинено этой тупо действующей силе, и ничто ей не сопротивлялось. Земля размокла и грязно чмокала под ногами. Деревья шумели, качались и гнулись. Люди, пригибаясь, уменьшались в росте, ежились, отворачивались и, сильно нагнувшись вперед, проходили у самых домов. На душе было пакостно. Стремления и желания, будто съежившись, притаились в далеких углах. Мысли мельчали, не двигались.
Леонид Михайлович вошел в комнату, сказал несколько слов о погоде, сел за стол. Мать подала кушать. Тепло от топившейся плиты, горячий обед, через некоторое время вернули его к нормальному и деятельному состоянию. В конце обеда мать сказала, что сегодня днем приехала из Ялты Елена Степановна. Она расположилась у Наташи в маленькой комнате; говорит, что немного поправилась.