В середине декабря арестовали деда Галабку. Кто-то донес, что его сын Григорий сражается в партизанах.
Прежде чем покинуть дом, дед Галабка все же успел перемолвиться несколькими словами со своей старухой. Разговор был так мимолетен, что Галабке не успели помешать. Натягивая на голову лохматую шапку, он заявил громко: «Не тревожься, старуха. Господин комендант не такой дурак, как тот, кто оболгал меня. Господин комендант поймет».
В комендатуре Галабка держался спокойно.
— Осмелюсь сказать, господин комендант, что никаких партизан я не знаю. Сосед, он, конечно, мог наговорить. Мы не ладим с ним с тех пор, как я переехал в Курляндию. Да того я проживал в Латгалии, — вытянувшись перед столом коменданта, говорил Галабка, отвечая на предъявленные обвинения.
Комендант задал ему еще несколько вопросов, но старик отвечал уверенно и спокойно, начиная каждую фразу со слов «осмелюсь сказать, господин комендант». Отношение коменданта явно изменилось в пользу Галабки. На вопрос о сыне Галабка сказал, что ничего о нем не слыхал.
— Мой сын мобилизован на работу в великую Германию и, осмелюсь смазать, господин комендант, грешно мне, старику, путаться с кем-то. Осмелюсь просить, господин комендант, поставить ко мне на хутор на постой ваших солдат. Я буду спокоен. А ежели, как к соседу, явятся из лесу за провиантом, то у меня и охрана будет. Можно, при случае, кого и захватить из них…
Это предложение понравилось коменданту. Он пристально посмотрел на старика.
— Хорошо. Ты докладывай нам все, что узнаешь о партизанах. Германия тебя не забудет, — сказал он.
— Осмелюсь сказать, господин комендант, доложу все, что узнаю.
Галабку отпустили. Вернувшись на хутор, он опустил журавль своего колодца, что означало — идти в дом нельзя, опасность.
Вечером на хутор к нему явилось двое солдат из комендатуры.
— Бабка, кушайт давай, — заявили Они, перешагнув порог.
Старуха засуетилась, искоса сердито поглядывая на Галабку. Тот словно не замечал ничего.
После ужина один из пришедших спросил хозяйку:
— Не было сегодня партизан близ хутора?
— Были, пятеро или шестеро, — ответила старуха. — Они тут каждый день ходят.
— Вооружены?
— Какое у них оружие! Не то, что у вас. У вас настоящее, длинное, а у них короткое, все в дырках, да еще с колесом, — разъяснила старуха.
— Дура бабка! — вскочили солдаты и надели пилотки. — Это гут оружие. Пистолет-пулемет! Нам пора, дед. Дела есть!
Галабка усмехнулся и довольно почесал бороду.