— Не бегаем, а степенно ходим, — поправил ее Натаниэль со смешком. — А в остальном — чистая правда.
Эби не ответила, выжидающе поглядывая на него, и он решился.
— Ты знаешь, что у наших семей общее проклятье — мы не можем иметь больше одного ребенка?
— Знаю, — посерьезнела Эби.
Он помолчал.
— То, что я тебе сейчас расскажу, очень личное, Эбигейл.
— От меня — никому, — поклялась Эби и сделала клятвенный знак рукой, словно припечатала.
— Мой отец… неплохой эльф, хотя периодически вынуждал меня делать то, чего я не хотел. Право главы рода, понимаешь? Но несмотря на наши… сложные отношения, несмотря на его деспотизм, я знаю, что он любит меня. И любит детей. Он очень хотел победить проклятье, Эби. Очень хотел еще детей.
— Мои родители тоже, — грустно сказала Горни. — У гномов семьи меньше чем с пятью детьми считаются неполноценными.
— Когда мне было лет восемь, ты как раз куда-то надолго уезжала…
— К бабушке и дедушке, — вспомнила Эбигейл, — мы у них чуть ли не полгода гостили.
— Понятно… родители оставили меня дома, а сами на год уехали в священную дубраву, молиться Матери Эльфов о снятии проклятья. Родители мамы живут за границей, в Чаще, дед со стороны отца ушел в жрецы Матери, бабушка умерла. Отдавать меня на присмотр в чужой дом отец не захотел, мол, наследник Вудхаусов не будет где-то приживалкой, у него есть свой дом и слуги. Так и получилось, что единственной одинокой родственницей, которая взялась за мной присматривать и жить в нашем доме, стала мамина двоюродная тетушка. У нее была куча рекомендаций, потому что она много лет воспитывала настоящих эльфов. Теперь-то я понимаю, что она воспитывала неврозы в эльфах, — тяжело добавил он. — Старая дева, чопорная, вся накрахмаленная. Она меня прямо изводила за малейшее пятнышко на руках и одежде, всё зудела и зудела. Мне ни поиграть, ни побегать было, только сиди, чтобы не испачкаться. Руки вене мыла по сто раз на дню, жесткой щёткой с какой-то едучей жидкостью.
Родители вернулись без всякого результата и впали в ужас: я вздрагивал от малейшего пятнышка, рыдал, если во время еды на салфетку попадала крошка или брызги. Был скандал, мама много плакала, тетушку услали в какой-то городишко, отец сказал ей, что никогда Она больше не подойдет к детям. Но дело уже было сделано. Ко мне приглашали специалистов, затем увезли в наше лесное поместье, и там со временем стало полегче, но при виде грязи мне до сих пор хочется спрятать руки в карманы, а если не удается помыть руки — все зудит. Вот удивительно — я уже и лицо той тетушки забыл, а грязь до сих пор не переношу.