Он сразу понял, что перегнул. Упрекать гнома за темперамент — все равно, что упрекать дерево за то, что оно деревянное. Впервые за время их знакомства Нат видел, как Горни несколько секунд не могла найти слов и только открывала и закрывала рот от возмущения.
Затем, правда, она метнула в Вудхауса молот, добавила пару заклинаний — все он, конечно, отбил, и тогда уже заорала в ответ:
— Как ты смеешь меня поучать, Вудхаус? Давать мне оценку? — кричала она, швыряясь боевыми заклинаниями. — Ты кем себя возомнил?! С чего ты вообще взял, что меня интересует твое мнение о моей привлекательности? С чего посчитал, что женщина должна соответствовать каким-то твоим критериям? Ты меня с кем перепутал, со своими эльфийками субтильными, которые ради тебя готовы в любую позу вывернуться? Иди тогда их щупай, а не на мою задницу и грудь глазей, раскаленную болванку тебе в потроха! Ты думаешь, я не вижу, как ты смотришь?
— А ты что, не смотришь на меня, Уголечек? — очень спокойно поинтересовался Нат.
— На огонь я тоже смотрю, потому что он красивый, — прошипела Горни уничижительно, — но я никогда не стану к нему ближе, потому что он жжется!
Эби развернулась, забросила в паромобиль бургомистра молот и наковальню, покидала инструменты и уселась сама. Бросила на эльфа ненавидящий взгляд и на бешеной скорости умчалась прочь, оставив за собой свой разобранный паромобиль, шлейф брызг и Вудхауса, с досадой пинающего глиняную грязь.
Почтенный градоправитель славного города Вемлиса как раз направлялся из присутствия домой, отобедать с семейством, когда на Главной улице показалась процессия. Пара флегматичных волов, задумчиво жевавших жвачку, неторопливо тащила за собой что-то, совсем не похожее на воз или телегу. Возница с уныло обвисшими усами, в старой мятой шляпе сидел, скособочившись, на том животном, что было похудее, и его коленки, такие же тощие, как воловьи хвосты, торчали по обе стороны воловьей спины под каким-то невероятным углом.
— Ты куда правишь, деревенщина! Не знаешь разве, что по Главной улице волам и ослам, а также тяжеловозам с грузом проезд строго запрещён! — бургомистр погрозил нарушителю тростью с серебряным набалдашником. — Я же на тебя штраф наложу, и дохлятину твою мы конфискуем, пока не заплатишь!
— Дык вот, он заплатит, — возница, кряхтя, слез и ткнул кнутовищем себе за спину. Перри заглянул туда же. Его недавний зеленокожий клыкастый гость, так понравившийся дочке, вылезал из сплошь покрытого грязью мобиля. Сам он был так же грязен и, по-видимому, зол.
— Мой господин, — Перри изо всех сил старался возбудить в себе гостеприимство. — Какая неожиданность! Вы снова к нам?