— Да ваши молодые и ретивые помощники, — показала чашей её величество.
— Горни и Вудхаус? — изумился маг. — Нет, я надеялся, что испытания сблизят их, сделают товарищами — но парой? Они же только-только перестали ненавидеть друг друга.
— Да, эльф и гномка, — тонко улыбнулась королева, сверкая клыками. — Знаешь, мне кажется, они никогда друг друга не ненавидели. Странно, что ты со своей проницательностью не разглядел, как искрит между ними от притяжения определенного рода. Отсюда, думаю, и все стычки. Вы, мужчины, бываете так недогадливы, — укоризненно заметила она и со вздохом в десяток крупных глотков прикончила пунш. И что-то в её голосе заставило мэтра Корнелиуса окончательно почувствовать себя дураком.
* * *
Королева удалилась, сопровождаемая ароматом духов, легким запахом пунша и придворными дамами. Мэтр, посчитав, что с уходом Миррей ему делать на балу тоже нечего, направился к другому выходу, рассеянно кивая в ответ на приветствия. И если бы он не был так погружен в невеселые мысли, он бы заметил, что лести в обращениях сегодня, как и самих обращений, многовато.
Но он мыслил о другом, точнее, о другой, единственной, которая занимала его мысли последние несколько лет.
Он понял, что влюблен в государыню, которой служит, когда она заливисто и открыто смеялась над какой-то его шуткой, запрокинув голову. Именно тогда он разглядел в королеве женщину. При дворе Миррей была суха и строга, и контраст между тем, какой она была на людях и с ним, вскружил Корнелиусу голову. На тот момент она была замужем, и он и подумать не смел о чем-то большем. Но король Густав умер, и с тех пор мэтр не знал покоя.
Миррей была остроумна, резка, привлекательна, умна, хитра и совершенно самодостаточна. Она выбрала Корнелиуса другом столь же бескомпромиссно, сколь делала все остальное, и магистр не хотел терять и портить это отношение признанием. Он не обольщался флиртом с ее стороны — для королевы флиртовать было вполне естественно, как естественно использовать все свои возможности, и он не раз наблюдал, как она добивается своего на переговорах если не стальным давлением, то мягким флиртом. Но оставаться рядом было все тяжелее, и он твердо решил уйти, чтобы охладить голову и не выглядеть нелепым. Уж лучше вернуться в армию или в преподавание.
Его то и дело отвлекали от раздумий, останавливали, заводили разговоры, и мэтр хмурился, не понимая, какая любовная муха сегодня всех укусила. Министр торговли, нагнав его уже в коридоре, с тонкой любезной улыбкой поинтересовался, не располагает ли магистр, совершенно случайно, средством для «привлечения внимания прекрасного пола».