Уэслин вскакивает на ноги.
Троица отрывается от своей, казалось бы, бесконечной работы и тянется за мечами, как будто они ожидали, что он в любой момент упадет замертво в нашем присутствии. Мне приходится подавлять желание ухмыльнуться, пока он ищет альтернативные места для сидения.
– Изобретательные, не так ли? – вполголоса говорит Элос, толкая меня в плечо и кивая на яму для костра, которая только сейчас обретает форму.
Мой брат прав. Мы могли бы сделать это в два раза быстрее.
Когда Дом возвращается с новой царапиной на лице и все заканчивают трапезу, группа раскладывает свои спальные мешки неровным кругом вокруг костра. Каролетта ловит мой взгляд и делает знак, чтобы отвести несчастье, всегда стремясь показать свою затаенную горечь, в то время как Уэслин достает из рюкзака черную книгу, чтобы почитать при мягком свете пламени. Энслей наблюдает за Нейтаном, а Нейтан наблюдает за Уэслином, и внезапно я не могу вынести мысли о том, чтобы лежать так близко к незнакомым людям.
– Я буду дежурить первой, – объявляю я, хмурясь, когда все смотрят на Уэслина в поисках одобрения.
Уэслин коротко изучает меня, словно взвешивая шансы, что я убью его во сне, затем кивает и возвращается к своей книге. Прежде чем кто-нибудь успеет возразить, я хватаю ломтик хлеба, встаю на ноги и занимаю свой пост у дерева на краю опушки, обдумывая предстоящее путешествие.
Я знала, что Уэслин был другого поля ягода, но, понаблюдав за его движениями сегодня вечером, я без труда поверила, что он не ступал сюда годами. Это не сулит ничего хорошего для наших шансов в Долине, ориентироваться в которой гораздо сложнее, чем здесь. Мое сердце начинает учащенно биться, когда образы приближаются: пряди плюща, которые обвиваются вокруг шеи жертвы, игриво сжимаются – пока не раздавят; клумба из трубчатых цветов с красно-фиолетовыми прожилками, заманивающих животных своим тошнотворным запахом и отправляющих их в бесконечный сон. «Для Финли, – я напоминаю сама себе, пытаясь контролировать сжимающееся горло. – Мы делаем это для Финли».
Рядом со мной появляется мой брат, и воспоминания неохотно отступают.
– Держи, – говорит он, подходя ближе и протягивая яблоко. У нас в рюкзаках одинаковое количество еды, и все же он предлагает мне свое.
Я улыбаюсь и размахиваю перед ним хлебом.
– У меня есть свой собственный, помнишь?
Немного погодя он кивает и откусывает немного. Мы замолкаем, глядя на деревья, их очертания постепенно становятся неотличимыми от окружающей темноты. Для большинства жителей Роанина этот лес – место, где рождаются сказки на ночь. Они боятся теней, более глубоких, чем ночь. Но мы привыкли к более диким уголкам мира, и для меня эта темнота привычна. Такая мягкая и теплая. В нескольких шагах позади нас раздается шорох, когда наши спутники устраиваются на ночлег.