Когда Поуль Троульсен торопливо покинул кабинет, Конрад Симонсен обернулся к Арне Педерсену.
– Арне, ты отправишься домой, однако сначала тебе надо будет кое с кем переговорить.
– С психологом? Как же мне это надоело! Зачем мне…
– С коллегой, а может, и с медсестрой. У меня больше нет времени на то, чтобы с тобой общаться. Пошли.
Арне Педерсен покорно поднялся и безвольно побрел к дверям. По щекам его катились слезы, которые он даже не пытался вытирать.
– Симон, ты можешь мне обещать, что разыщешь ее?
– Поверь, я это сделаю. Я обязательно ее найду.
– Точно? Клянешься? Совершенно точно?
– Совершенно точно. Можешь даже не сомневаться.
Оставшись в кабинете один, Конрад Симонсен позволил себе наконец пятиминутную паузу, в течение которой попытался расслабиться и как можно рациональнее распределить свое время. Когда Поуль Троульсен и Арне Педерсен рассказывали ему о том, что произошло с Полиной Берг, он на несколько мгновений перестал контролировать мочевой пузырь, и теперь внутренняя часть одной из штанин у него была пропитана мочой. Сидя за столом неподвижно, как сфинкс, он как будто впал в некий транс, но при этом продолжал напряженно думать. Выйдя из этого состояния, он схватился за телефон и позвонил Графине, которая отправилась в Хельсингёр. Не тратя слов на вступление, он вкратце описал ей ситуацию и велел возвращаться в отдел. Не успел он окончить этот разговор, как его кинуло в пот с такой силой, как никогда прежде, причем произошло это в сочетании с мощным приступом учащенного сердцебиения. Он изо всех сил постарался не обращать внимания на физическое недомогание и полностью сосредоточиться на работе. Тем не менее попытка не удалась. Пробуя хоть как-то отвлечься, победить охвативший его гнетущий страх, он сбросил с себя рубаху и с трудом стащил через голову майку. Она была мокрой насквозь – создавалось такое впечатление, что ее только что достали из стиральной машины. Конрад Симонсен в медленном темпе несколько раз сосчитал до десяти, повторил дни недели, месяцы и снова начал считать. Таким образом ему удалось через несколько минут несколько прийти в себя. В довершение всего он нащупал в глубине выдвижного ящика стола фляжку коньяка, сделал изрядный глоток и снова швырнул фляжку на место, а потом закурил. Лишь расправившись с сигаретой, он почувствовал, что достаточно восстановился. Из дорожного чемодана, который всегда стоял у него наготове, главный инспектор извлек запасной комплект белья, костюм и переоделся с головы до ног. Вскоре после того как приступ улегся, раздался телефонный звонок от Анны Мии. Сославшись на плохую слышимость, Конрад Симонсен поторопился дать отбой; два последовавших от нее дополнительных звонка он просто-напросто проигнорировал, благодаря про себя Бога за то, что в данный момент его дочь и Андреаса Фалькенборга разделяет никак не меньше тысячи километров. Затем мысли его переключились на Жанет Видт и Полину Берг, и главный инспектор саркастически пообещал самому себе не умирать до тех пор, пока их не найдет. Горькая ирония помогла еще больше абстрагироваться от недомогания, хотя впервые за долгое время он с неумолимой ясностью понял, что внутренние ресурсы его – что касается здоровья и жизненных сил – вовсе не безграничны.