Все события в последние двое суток происходили без какого-либо непосредственного участия в них Арне Педерсена. Он по-прежнему свободно расхаживал по зданию префектуры полиции, присутствовал при всех интересовавших его разговорах, однако ни к чему серьезному в том числе и к принятию решений, его не привлекали. В результате распространившихся слухов об утрате им трудоспособности, где бы он ни появился, его встречали неизменно предупредительно и дружелюбно, но в то же время относились как к пустому месту. Сам он даже не пытался как-то изменить ситуацию. Первые сутки после появления известия о похищении Полины Берг он и впрямь был настолько не в себе, что в смысле ведения расследования от него не было никакого толка. Многие из коллег уговаривали его пойти домой, однако он упорно отказывался. До тех пор, пока все это не закончится, он предпочитал оставаться вместе со всеми – даже сама мысль о том, чтобы поступить иначе, казалась ему невыносимой. Поскольку ни у кого не было времени специально заниматься Арне, к его присутствию все скоро привыкли и просто старались его не трогать. Как какого-то комара, с горькой иронией думал он, как какого-то надоедливого комара.
К собственному удивлению, никаких проблем со сном он больше не испытывал. Ночной кошмар, в котором присутствовали его мать, ведьма и, наконец, задыхающаяся в пластиковом мешке Полина Берг, больше не повторялся. Быть может, потому, что теперь появилась реальная возможность подобного драматического развития событий, если, конечно, это уже не произошло, то есть если реальность не опередила ужасные видения. Однако точной причины он не знал, да и, в общем-то, она была ему безразлична. Как бы там ни было, а спать он теперь мог, и это было самое главное. Стоило Арне лишь прилечь на пол в своем кабинете, как через несколько минут он уже засыпал сном младенца, таким образом, едва ли было бы ошибкой утверждать, что из всех сотрудников, работающих в данном здании – или, по крайней мере, из всех сотрудников убойного отдела, – он теперь был самым отдохнувшим. Мысль эта была ему приятна, однако он предпочитал держать ее при себе и никому ровным счетом ничего не говорить. Вполне вероятно, именно спокойный сон и явился причиной того, что он понемногу стал приходить в себя.
Конрад Симонсен тоже заметил, что Арне постепенно оправляется. Они все вместе обедали, то есть сидели за одним столиком в столовой и ели, не говоря ни слова о работе.
– Похоже, Арне, тебе уже значительно лучше.
Графиня прибавила:
– Приятно видеть. Я рада.