– Но это не объясняет, кто отец Вэна, – сказал я.
– Да, возможно, он из другой экспедиции. Если мы предполагаем, что Мертвецы – это не вернувшиеся старатели, их должно быть немало.
– Ты полагаешь, что Мертвецы – настоящие старатели? – удивился я.
– Конечно, Робин.
– Но каким образом? Их мозг сохранен?
– Сомневаюсь, Робин, – снова зажигая трубку, задумчиво ответил Альберт. – Данных недостаточно, но я бы сказал, что сохранено лишь ноль целых одна десятая от первоначального объема мозга.
– А что остальные девять десятых?
– Возможно, три десятые – это запись памяти на химическом уровне. Хотя вероятность не очень высока. Но все же самая высокая из всех имеющихся. Сознательная передача – допустим, они наговаривали свои воспоминания на ленту, – почти ничтожная вероятность. Высший предел – одна тысячная. Прямая умственная связь – в определенном смысле ее можно назвать телепатией – вероятность примерно того же уровня. Неизвестные средства – пять десятых. Конечно, Робин, – торопливо добавил он, – вы понимаете, что эти оценки сделаны при недостатке данных и отсутствии правдоподобной гипотезы?
– Наверное, тебе было бы легче определить, если бы ты поговорил непосредственно с Мертвецами.
– Конечно, Боб. И я собираюсь затребовать такую связь через бортовой компьютер группы Хертер-Холл. Но для этого потребуется тщательное предварительное программирование. Там не очень хороший компьютер, Робин. – Он немного помолчал, а затем, будто вспомнив, продолжил: – Да, Робин. Есть одно интересное обстоятельство.
– Какое? – заинтересовался я.
– Как вы знаете, на Пищевой фабрике, когда она была открыта, находилось несколько различных кораблей. Фабрика с тех пор находится под постоянным наблюдением, количество кораблей остается прежним, не считая корабля Хертеров-Холлов и того, на котором два дня назад прибыл Вэн. Но у меня нет уверенности, что это те же самые корабли.
– Что?
– Это всего лишь предположение, Робин, – поспешил пояснить он. – Корабли хичи абсолютно одинаковы. Но детальный анализ фотографий свидетельствует, что местоположение одного из них относительно других кораблей изменилось. У большого. А может, у всех трех больших. Как будто остававшиеся корабли улетели, а их место заняли новые.
У меня по спине пробежал неприятный холодок.
– Альберт, – с трудом проговорил я, – ты понимаешь, что это для меня значит?
– Конечно, Робин, – серьезно ответил он, – это означает, что Пищевая фабрика по-прежнему действует. Она превращает газ кометы в CHON-пищу. И куда-то ее отправляет.
Я с трудом проглотил слюну, а Альберт продолжал говорить: