Ларви повернулась к Вэну. От страха тот сильно побледнел и даже дрожал крупной дрожью.
– Что с нами будет? – спросила она.
Он потряс головой, как Древний. Это был единственный ответ, на который Вэн сейчас был способен.
– Мой отец… – начал мальчик и с трудом проглотил слюну, прежде чем продолжил свой рассказ: – Однажды Древние поймали моего отца и отпустили, но, наверное, не всегда так бывает. Отец говорил, чтобы я не позволял себя поймать.
– Ну, по крайней мере Полу удалось уйти раньше. Может… может, он приведет помощь… – Тут Ларви смолкла, даже не надеясь на ответ. Нефантастический ответ был просто невозможен из-за бездны в четыре года, которая отделяла любой болтающийся в космосе корабль от Пищевой фабрики. Если даже допустить, что помощь все-таки могла появиться, то это должно было случиться очень не скоро.
Джанин воспользовалась случаем и начала рыться в старой одежде.
– Ну, кое-что тут есть. Давай, Вэн, одевайся, – легкомысленно проговорила она. Ларви последовала ее примеру, но потом вдруг остановилась, потому что услышала странный звук. Почти смех.
– Что здесь смешного? – спросила она.
Прежде чем ответить, Джанин натянула свитер.
– Я просто вспомнила о приказах, которые мы получили, – ответила она. – Добыть образцы тканей хичи, помнишь? Похоже, получится совсем наоборот: у них появятся образцы наших тканей. И не только образцы, а вся ткань.
Когда прозвонил почтовый колокольчик корабельного компьютера, Пейтер проснулся быстро и полностью. Единственное преимущество, которое давал его возраст, – спать неглубоко и просыпаться мгновенно. Других преимуществ старость давала мало, если не сказать, что их не было вообще.
Пейтер встал, прополоскал рот, помочился, вымыл руки и взял с собой к терминалу два пищевых пакета.
– Давай почту, – сурово приказал он Вере, жуя то, что вкусом напоминало кислый рисовый хлеб, а на самом деле должно было быть сладкой булочкой.
Когда Пейтер увидел почту, и без того паршивое настроение окончательно испортилось. В основном это были те же бесконечные распоряжения, шесть писем от различных звезд для Джанин, по одному для Пола и Доремы, а для него самого только петиция, адресованная Черному Питеру и подписанная восемьюстами тридцатью школьниками Дортмунда. Они просили его вернуться и стать бургомистром города.
– Тупоголовая! – выругал он компьютер. – Зачем ты будишь меня из-за этого мусора?
Вера не ответила, потому что он не дал ей времени распознать его. Теперь она как раз перебирала свои многочисленные соединения, чтобы вспомнить его имя. А Пейтер продолжал жаловаться: