На самом деле она вовсе не выглядела плохо. Переломы костей постепенно заживали, ей заменили два-три килограмма органов и тканей. Эсси даже вернули ее кожу, а может, трансплантировали чью-то чужую. Лицо у нее выглядело нормально, только слева оставалась небольшая повязка, на которую Эсси начесывала волосы.
– Ну, жеребец, – обычно приветствовала она меня. – Как держишься?
– Прекрасно, прекрасно. Немного возбужден, – бодро отвечал я, касаясь носом ее шеи. – А ты?
– Очень хорошо.
Так мы уверяли друг друга и, можно сказать, не лгали. Ей с каждым днем становилось все лучше. Во всяком случае, так говорили врачи. А я… не знаю, как сказать. Но каждое утро я просыпался необыкновенно сильным и энергичным. Мне хватало пяти часов сна. Я почти не уставал. Никогда в жизни я не чувствовал себя лучше.
А Эсси с каждым разом все больше худела. Врачи посоветовали мне, что делать, и я приказал Харриет перепрограммировать повара. После этого Эсси перестали подавать салаты. Никакого кофе и завтраков из сока: творожники[12], блины со сливками и сыром, дымящееся какао. На ленч – плов из кавказского барашка. На обед – жареная куропатка в кислом соусе.
– Ты меня балуешь, дорогой Робин, – не раз говорила она, а я отвечал:
– Только раскармливаю. Не терплю тощих женщин.
– Да, хорошо. Но еда слишком этнически ограниченная. Разве не бывает нерусских блюд, от которых поправляются?
– Подожди десерта, – улыбался я. – Слоеный торт с земляникой, дважды пропитанный девонширскими сливками.
Сестра уговорила меня – психологически это убедительнее – начинать с маленьких порций на больших тарелках. Эсси все съедала, мы постепенно увеличивали порции, и Эсси продолжала их съедать. Но не переставала терять вес. Однако темп потери замедлился, и шесть недель спустя врачи, обсуждая состояние ее здоровья, осторожно признали его стабильным. Почти.
Когда я сообщил Эсси эту приятную новость, она встала. Конечно, она оставалась связанной с аппаратурой постели, но могла сделать несколько шагов по комнате.
– Вовремя, – сказала она и поцеловала меня. – Ты слишком много времени проводишь дома.
– Мне это в удовольствие, – ответил я.
– Это твоя доброта, – серьезно ответила она. – Мне очень дорого, Робин, что ты всегда рядом. Но теперь я почти выздоровела, и ты должен заняться делами.
– Да нет. Я и так с ними управляюсь по коммуникатору из мозговой комнаты. Конечно, приятно будет нам вдвоем куда-нибудь отправиться. Ты, наверное, никогда не видела Бразилиа. Может, через пару недель…
– Нет. Никаких пару недель. И не со мной. Если тебе нужно куда-то ехать, пожалуйста, поезжай, Робин.