Огюст Ренуар (Ренуар) - страница 40

По поводу рекомендации лакея Ренуар, не желая обидеть Жермена отказом, ответил уклончиво. Наедине он повторял: «В своем доме я могу терпеть только женщин». Они отвечали ему такой же любовью. Бабушка моего товарища по коллежу была знакома с отцом. Однажды она остановила меня посреди двора и долго разглядывала. «Вы не похожи на отца, вероятно, вы пошли в мать». Она встречалась с Ренуаром в 70-х годах, во время войны. «Если бы вы знали, как все его любили», — сказала она мне. И почтенная дама щурилась, словно хотела улыбнуться. Мне было десять лет, и я в жизни не видел более морщинистого лица: невозможно было себе представить, чтобы эта древняя старуха могла быть некогда розовощекой девушкой. «…Его любили, потому что он считал себя не заслуживающим внимания». Она прибавила, что не хотела бы снова увидеть отца, потому что «это совсем не нужно: лучше жить воспоминаниями!» Отец тем не менее отнюдь не жил воспоминаниями. Его слишком занимало желание схватить настоящее и придать ему непреходящую ценность. У Ренуара завязывались прекрасные дружеские отношения с мужчинами, но еще больше их было с женщинами, — отношений редких и хрупких, всегда на грани перехода к более серьезному чувству.

Не следует думать, что его восхищение было слепым. Это, впрочем, не было восхищением, а, скорее, констатацией благоприятного положения вещей. Одни любят жить в жарких странах, другим нравится светская жизнь. Ренуар раскрывался полностью — духовно и физически — в обществе женщин. Мужские голоса его утомляли. Женские успокаивали. Он требовал, чтобы служанки вокруг него пели, смеялись, шумели, пока он работает. И чем наивнее, а то и глупее были слова песенки, тем больше он восхищался. Сколько раз мне приходилось слышать, как он спрашивает: «Что-то Булочница не поет? Она, вероятно, больна. Либо эта дура поссорилась со своим любовником». В силу одного из тех странных противоречий, которые так затрудняли улавливание его подлинной мысли, он пересыпал свои заявления о превосходстве женщин сарказмами по поводу загоревшегося у них желания добиться равноправия и образования. Как-то в моем присутствии с ним заговорили о женщине-адвокате. Он покачал головой. «Не знаю как бы я мог разделить ложе с адвокатом». Он также говорил: «Я их люблю неграмотными и подмывающими задок своих младенцев». У Ренуара это не было отголоском того буржуазного здравого смысла, который Мольер так исчерпывающе выразил в «Жеманницах» и «Ученых женщинах». То было проявлением его бунта против принятых ценностей. Девятнадцатый век верил в «избранных» и основывал свою веру на их познаниях. Ренуар верил в непрекращающееся открытие мира путем непосредственного общения с элементами этого мира. Чем доступнее для нас эти элементы, тем важнее открытия. «Открытие Ньютоном закона тяготения несомненно чудесная штука. Это, однако, не исключает того, что существует открытие матерью способа, каким удобнее держать младенца». Если ему говорили, что Наполеон был гениальный человек, он отвечал, что это можно сказать и про крестьянку, которая делает хороший сыр.