- И как к Вам там относились: с озлоблением, с любовью. Или равнодушно?
- Надо сказать, что во всех архивах к людям, которые действительно хотят что-то найти, которые занимаются этим на профессиональном уровне, относятся безразлично: ну есть какие-то там ненормальные, чем-то там интересуются, что с них взять с них, с убогих, пускай смотрят.
- Хотя бы не мешали...
- Ну, как не мешали. Система "помех" такая же как у нас - просто говорят: "Извините, этих документов у нас нет". Надо обладать какой-то информацией, чтобы доказать, что эти документы в данном архиве все-таки есть.
- А у вас там на четвертой полке слева в черной папочке...
- Именно так. Я приносил сдаточные описи этого архива и говорил: "Вот этот человек в соответствии с этим списком сдал вам такие-то документы, следовательно, они у вас должны храниться. Если у вас их нет, значит, вы нарушили волю фондообразователя. Будьте добры их найти!". Это стандартнаяя ситуация.
- Скажем так: местные власти не чинили препятствий, но особого энтузиазма Ваши поиски у них тоже не вызывали. А как к Вам относились местные остатки белой эмиграции. Контакты у Вас с ними были, кроме вышеупомянутой Бакуниной-Осоргиной?
- Постоянные. Наиболее приятно было общаться с представителями первой эмиграции. Для меня было радостью говорить с ними о людях, которые мне знакомы по произведениям, и которых они знали лично. Это были "свои". Масса таких людей. Взять, например, Бориса Николаевича Лосского, он очень интересно рассказывал о Никодиме Павловиче Кондакове. Как они ко мне относились, мне сказать труднее, но вот передали же они в мои руки часть своих архивов, я привёз оттуда массу интереснейших документов.
И я бы не сказал, что все они тосковали по России, хотели знать, что там, в России, происходит. По-моему это распространённое заблуждение. Да и для тех, кто интересуется Россией, есть спутниковое телевидение, можно смотреть НТВ или ОРТ. Это не такая уж большая проблема. Для них важно было другое - поделиться своими воспоминаниями, оказаться кому-то нужными в своей старости.
Ведь в последнее время официальная "работа" с представителями русской эмиграции первой волны велась следующим образом. К носителям громких монархических фамилий посылались представители нашего посольства. И начинали их "раскручивать". Настоящего интереса к эмиграции на официальном уровне не было и нет. Когда часть бунинского архива пропадала, я в Париже об этом узнал, никто не попытался его спасти, потому что на этом карьеру не сделаешь.
- Что-то там с домом Тургенева тоже происходило.