Только двое детей сдали вступительные экзамены в школу на горе: Черчилль и Шахар Коэн.
Через несколько дней после того, как Черчилль получил письмо, начинавшееся словами «Мы рады сообщить вам…», он встретил Шахара Коэна возле монастыря Стелла-Марис, в том месте на склоне горы, откуда можно бесплатно смотреть матчи на стадионе Кирьят-Элиэзер.
– Я слышал, мы с тобой будем ходить в одну школу, – c гордой широкой улыбкой сказал он.
В ответ Шахар Коэн схватил его за воротник рубашки и притиснул к стволу сосны:
– Не лезь ко мне с разговорами, ты, ублюдок! Лучше скажи своему поганому папаше, чтобы убрал свои вонючие лапы подальше от моей матери, не то я тебя прикончу, клянусь Богом. Прикончу в первый же день в школе, понял?
После инцидента со вшами отец Черчилля больше не брал сына на уроки вождения, поэтому Черчилль понятия не имел, что между его отцом и матерью Шахара Коэна существует какая-то связь. Зато он знал, что мать Шахара Коэна родила его в шестнадцать лет и была самой молодой матерью в районе. Еще он знал, что отец Шахара Коэна служит в части, расквартированной на базе близ Беэр-Шевы, и домой приезжает лишь раз в две недели. И что за месяц до того ему присвоили звание майора и выдали служебный автомобиль, так что свою машину он мог оставлять дома, жене. У которой не было водительских прав.
Все эти факты промелькнули в сознании Черчилля, пока Шахар Коэн прижимал его к стволу дерева, но ни об одном из них он даже не заикнулся. Инициативу взяли на себя его руки, которые попытались ослабить хватку Шахара Коэна. Но Шахар Коэн, хоть и уступал Черчиллю в росте, значительно превосходил его в ярости, и попытка Черчилля ни к чему не привела. Мальчики намертво вцепились друг в друга и так, бодаясь, упали на землю.
Другие дети столпились вокруг них, но никто не осмелился вмешаться.
В отличие от привычных драк, бывших неотъемлемой частью их детства (как мелодия, раздававшаяся летом из фургона с мороженым, и лопающиеся канализационные трубы зимой), эта была особенной. Это с трудом поддавалось объяснению, но в отдельные моменты зрителям казалось, что Черчилль с Шахаром Коэном обнимаются. Чуть ли не утешают друг друга. Но при этом после нескольких минут жестокой, беспощадной схватки их лица, руки, грудь и бедра были в горячей липкой крови.
В тот день Черчилль не пошел домой, даже когда стемнело. Он дождался, когда на их улицу свернет машина отца, и встал перед ней посреди дороги. Отец резко затормозил и, не на шутку перепуганный, выскочил из машины. Под мигающим светом уличного фонаря между ними состоялся короткий, очень короткий разговор. Михаэль Алими то и дело приглаживал рукой свои роскошные волосы и озирался по сторонам.