– Ну-у-у-у… – Отец растянул это короткое слово насколько мог. И достал книгу заказов. – Сколько у тебя страниц?
– На данный момент – сто девяносто две.
– Через полтора интервала между строками?
– Да.
– Текст отредактирован?
– Нет.
– Ты меня удивляешь, son. Ты проработал здесь целое лето. Ты знаешь, что рукопись нельзя пускать в печать без редактуры. Отдай ее своему другу, как его там, который женился на Яаре. У него наверняка полно времени, с тех пор как его выгнали из прокуратуры.
– Его не выгнали, он ушел.
– Неважно, обратись к нему. Сэкономишь деньги. Сколько экземпляров тебе нужно?
– Четыре.
– You are joking, right?[49] Что значит четыре экземпляра? Ты не хочешь, чтобы твоя книга попала в магазины?
– Не особенно.
– Тогда зачем?… Ладно. You know what, it’s none of my business[50]. Но учти, самый маленький тираж, который я могу тебе напечатать, – это «поэтический», триста экземпляров. А у тебя, если я правильно понимаю, не книга стихов.
– Нет, не книга стихов.
– Неважно. Это твоя книга, и ты волен делать с тиражом что хочешь. Хоть на помойку выброси, мне все равно.
– Ладно.
– Когда, ты сказал, ты хочешь книгу? Через полтора месяца? Придется поднапрячься. На следующей неделе начинаем печатать учебники. Тут будет сумасшедший дом.
Что-то бурча себе под нос, он записал в свой блокнот несколько цифр, затем достал калькулятор и перепроверил вычисления. (Он всегда считал дважды, на всякий случай. И калькулятор всегда служил ему лишь подспорьем, поскольку он больше доверял столбикам цифр на бумаге.)
«Роланд» продолжал работать. Я вдохнул густой, сладкий аромат типографии. Ребенком я стеснялся этого запаха, который приставал ко всем отцовским рубашкам, но теперь понял, что соскучился по нему. Я вдруг вспомнил нашу единственную семейную поездку за границу – десятидневный классический тур по Европе. Мы шагали по улицам большого города – Мюнхена? Вены? – и вдруг отец оторвался от нас и быстро зашагал, а потом и вовсе побежал в противоположную сторону. Позже выяснилось, что ему показалось, будто он слышит печатную машину, и он был обязан найти, откуда идет звук, и посмотреть, «Роланд» это или «Гейдельберг». «Are you completely out of your mind?»[51] – спросила мама, когда он вернулся. Отец не ответил. Родители не разговаривали друг с другом до самого отеля.
Отец поднял глаза от калькулятора на меня.
– I’ll do my best[52], – сказал он и добавил: – Хорошо бы ты закончил редактуру на этой неделе.
– Круто, спасибо, – пробормотал я в полной растерянности. Я ждал, что отец на меня накричит, что он начнет рвать на себе волосы. Как ни странно, он выглядел даже довольным.