– Юваль, Юваль, что с тобой будет? – Черчилль хлопнул меня по затылку. – Для таких девчонок, как Нойя с Элианой, место найдется всегда! В крайнем случае, сели бы ко мне на колени.
Пассажиры на заднем сиденье расхохотались, но Черчилль немедленно их оборвал.
– А вы двое напрасно ржете, – обернулся он. – Все из-за ваших идиотских споров. Если бы не вы, Юваль заметил бы Нойю Грин.
Кучерявый и тот, что сидел рядом, замолчали. Молчал и Черчилль. Наверное, представлял себе, что было бы, присоединись к нам Нойя Грин.
Пока мы ехали к морю, я думал о сосновой ветке, о том, что, как только мы доберемся до побережья, я вытащу ее из-под дворников. Еще я думал о том, что, если я как следует надавлю на педаль газа, мы взлетим в воздух и совершим мягкую посадку на воду. Еще я думал, что надо потерпеть каких-нибудь два, самое большее два с половиной часа этих трех клоунов, а потом я вернусь домой и больше никогда в жизни их не увижу.
На обратном пути из копировального центра, где он распечатал окончательный вариант рукописи – которая включала в себя вышеописанную последнюю сцену и, по-видимому, на следующий день должна была быть передана редактору, – мой друг Юваль Фрид въехал в машину, остановившуюся перед ним на светофоре на углу Эйнштейна и Бродецкого. Въехал не сильно – обе машины получили незначительные повреждения: разбитая фара и слегка погнутый бампер, ничего больше.
Дальнейшее окутано туманом. До сих пор не удалось выяснить, в каком порядке происходили события, приведшие к трагическим последствиям.
Судя по всему, господин Кфир Клигер, сидевший за рулем остановившегося на светофоре автомобиля, вышел из своей машины, подошел к машине господина Юваля Фрида, открыл дверцу и за шиворот выволок водителя. По-видимому, между ними произошел короткий спор, сопровождавшийся взаимными толчками.
Свидетели обвинения заявили, что нападавшим был Клигер, а Фрид главным образом защищался. Однако свидетели защиты настаивали на том, что Фрид принимал активное участие и в споре, и в потасовке.
На основании своего многолетнего знакомства с господином Фридом, человеком исключительно мягким и сдержанным, я склонен принять первую версию, хотя нельзя отрицать, что сам Фрид в своей книге утверждает, будто в нем «как, возможно, в каждом мужчине», живет грубиян и драчун.
Как бы то ни было, после нескольких минут взаимных препирательств господин Клигер достал из машины армейскую дубинку и несколько раз ударил ею Фрида в живот. А затем по голове.
Фрид упал без сознания на раскаленный асфальт, после чего был доставлен в больницу Ихилов самим Клигером.