– Какой слог! – поразился я.
– О да, – сказал Амихай. – Самое смешное, что это заразно. Я все это тебе рассказываю, а самого так и тянет перейти на высокий штиль.
– Красивая история, – согласился я.
– Но ты понял, в чем ее мораль? – спросил Амихай.
– Конечно. Надо подождать, пока мне не стукнет девяносто лет, и тогда ко мне постучится вторая молодость.
– Ничего подобного. Просто сегодня ты один, а у каждого из нас есть пара. Но впереди еще целая жизнь, в которой мы останемся друзьями. Не забывай: мир изменчив. Никто не знает, как все обернется.
* * *
Понятия не имею, зачем он мне это сказал. Подобные философствования были скорее в духе Офира. Возможно, он, как опытный продавец, просто хотел меня утешить.
Я не поклонник мистики (хотя готов признать, что иногда наш внутренний оракул раньше нас знает, что произойдет).
В любом случае на прощальную вечеринку по поводу носа Иланы я не пошел.
За три недели до этого я познакомился с девушкой по имени Хани.
Я переводил для нее с английского статью «Распад Советского Союза: революция или эволюция?». Она так передо мной смущалась, что это меня тронуло. Большинство моих клиентов нисколько меня не стеснялись и не видели ничего зазорного в том, чтобы платить мне за работу, которую по идее должны были делать сами. А вот Хани во время нашей первой встречи, когда мы договаривались о сроках, краснела от стыда и заикалась: «Понимаете, я бы и сама перевела, но мой английский… Там, где я выросла, английскому вообще не учат… Я стараюсь наверстать упущенное время… Я правда стараюсь, понимаете?»
После интеллектуалок, с которыми я встречался после Яары, ее простодушие было как глоток свежего воздуха. Еще мне хотелось посмотреть, как ее волосы, собранные в тугой хвост, будут выглядеть, если их распустить. Поэтому, отдав перевод, я спросил, не согласится ли она куда-нибудь со мной сходить. Она согласилась.
На свидании выяснилось, что местом, где «английскому вообще не учат», была ультраортодоксальная община в Бней-Браке и что год назад Хани отошла от религии. Строго говоря, это происходило постепенно, а началось, когда она была подростком. Хани видела, как живет ее мать, и понимала, что хочет для себя чего-то большего. Она не сразу смогла ясно сформулировать эту мысль, просто ощущала нечто вроде голода – неутолимого голода. Ей не с кем было поделиться своими сомнениями, потому что там, где она росла, не принято выставлять напоказ такие грязные мысли.
Понемногу она стала вести двойную жизнь. Для виду продолжала ходить в религиозную школу для девочек, а тайком читала книги, например такие, как «Спиноза и другие еретики» Йирмэягу Йовеля, и – для контраста – «Любовника леди Чаттерлей».