– На самом деле, – сказала она, – я перестала верить в религиозные обряды уже в восемнадцать лет. Но только через три года в первый раз попробовала пиццу.
– Пиццу?
– Ну да, она же не кошерная. Это было в Гиватаиме. Я так торопилась, что обожгла язык расплавленным сыром, и была уверена, что это Бог меня наказал. Поэтому я выждала еще несколько месяцев. А потом купила юбку-брюки. И стала ее носить, правда только в университет. А в прошлом году купила свои первые джинсы, и небеса на меня не обрушились. Все это не могло не повлиять на образ моих мыслей. В результате я покинула общину.
– Чтобы сделать то, что ты сделала, нужна большая смелость, – сказал я (подумав про себя, что я со своей нерешительностью наверняка застрял бы в Бней-Браке).
– Под конец вопрос о смелости уже не стоял, – сказала она. – У меня просто не осталось выбора.
– Возможно, так в жизни и происходит, – сказал я. – Пока не настрадаешься, пока не достигнешь дна, так и не соберешься ничего изменить.
– Не знаю, – тихо отозвалась она. – То, что ты говоришь, звучит как-то безнадежно. Ты всегда такой пессимист?
* * *
К моему великому удивлению и вопреки застенчивости, сквозившей в каждом жесте Хани, вечер мы закончили в постели. «Пойми, – призналась она, распуская свой конский хвост и рассыпая по плечам золотисто-медовые волосы, – я на пять лет отстала от сверстниц. Мне многое приходится наверстывать».
Я не был у нее первым. Но я был первым, кто доставил ей удовольствие. По крайней мере, если верить ее словам. В ее неофитском энтузиазме было что-то заразительное. Все, чем мы занимались, было ей в новинку. Оральный секс. Мотель в Эйн-Кереме. Одинокая скамейка на скале с видом на море в мошаве Бейт-Янай. Все эти «волшебные» места она воспринимала как действительно волшебные, без кавычек. Она никогда не ходила на полуночный сеанс, чтобы посмотреть «Шоу ужасов Рокки Хоррора». Не знала, что певцы Эхуд Банай и Меир Банай – два разных человека. Она мечтала, что на Новый год мы пойдем танцевать в «Колизей». Я объяснил ей, что «Колизей» давным-давно закрыли. Она ответила, что знает, но в газетах, которые она на протяжении нескольких лет читала тайком от матери, столько писали о вечеринках в «Колизее», что постепенно в ее сознании соткалась фантазия о том, как она в новогоднюю ночь будет до упаду танцевать там под музыку диджея Илана Бен-Шахара (только его и никого другого) и окончательно распрощается с религией.
– Слушай… Можно разузнать, вдруг Илан Бен-Шахар работает на Новый год в каком-нибудь другом клубе, – предложил я.