– В какую еще квартиру? Зачем им новая квартира? Лучше положить деньги на банковский депозит.
Вдовец снова отвинтил колпачок авторучки:
– Простите, что вмешиваюсь, но квартира – это чрезвычайно выгодная инвестиция. Особенно с учетом нынешней ситуации на рынке, когда цены на недвижимость упали из-за новой интифады.
Мать Иланы повысила голос:
– О чем вы вообще говорите! Как вам не стыдно? Очевидно, что деньги надо положить на пенсионный счет!
Мать Амихая, на протяжении всей шивы старательно сдерживавшая неприязнь к матери Иланы и чья старательность выдавала ее с головой, сказала:
– Это очевидно только тебе.
Мать Иланы прищурилась:
– Что ты имеешь в виду?
Мать Амихая ответила:
– Именно то, что ты думаешь.
Тогда Амихай медленно поднялся со стула и впервые за неделю открыл рот.
– Хватит! – отрезал он.
Поскольку мне по финансовому вопросу сказать было нечего, я все время дискуссии наблюдал за выражением его лица.
Сначала он сидел с потухшим взглядом и безвольно опущенным подбородком. Казалось, произносимые другими слова не касались его слуха. Потом – возможно, он уловил какой-то обрывок фразы – его брови ожили и по ходу разговора поднимались все выше. Потом у него задрожала нижняя губа, и он слегка ее прикусил, но дрожь охватила и верхнюю губу.
Потом он встал.
Я посмотрел Амихаю в глаза. Я был уверен, что увижу в них гнев, но я ошибся. К моему изумлению, в них вспыхнула знакомая мне искра, предвестие очередной блестящей идеи.
– Хватит! – сказал он. – Я не желаю больше слушать подобную болтовню. Я в «Телемеде» зарабатываю достаточно, чтобы позаботиться о будущем своих детей. Что касается компенсации и страховки… Если они мне полагаются… Я намерен потратить эти деньги на другое… На то, что одобрила бы Илана.
– На что, например? – с ноткой недоумения в голосе спросил брат Иланы.
– Пока не знаю, – неуверенно ответил Амихай. – Возможно, создам ассоциацию. Или что-нибудь еще. Не знаю.
– Ассоциацию? Какую ассоциацию? – не отставал брат Иланы.
– Сказал же, не знаю, – недовольно ответил Амихай. Сел и снова погрузился в молчание.
* * *
– Ничего себе, – удивился Черчилль, когда я позвонил ему и сообщил, что сказал Амихай в последний день шивы.
– Он сейчас в смятении, – заключил Офир. – Я лечил людей в подобном состоянии. Не стоит принимать всерьез все, что они говорят.
Но спустя месяц после смерти Иланы Амихай позвонил каждому из нас.
– Встречаемся у меня, – сказал он. – Хочу посоветоваться насчет ассоциации.
– Ну, не знаю, – с сомнением сказал мне Черчилль. – Похоже на очередную блажь в стиле Амихая Танури. Он даже не решил, чем будет заниматься его ассоциация. Помяни мое слово: кончится тем, что он предложит нам спеть хором «Что там в колбочке, Шимон».