– Погоди, – сказал я, пытаясь понять, чего он хочет. – Твоя ассоциация будет выступать против системы здравоохранения или за нее? И какое отношение это имеет к косметической хирургии? Это же отдельная история…
– Ты абсолютно прав, – согласился Амихай. – Я еще не все до конца продумал. Но вы мои друзья, и я хочу выслушать ваше мнение. Как вам сама идея?
Я промолчал. Во-первых, я помнил свои тяжелые приступы астмы и ощущение беспомощности, когда мне приходилось объяснять нетерпеливым врачам, что со мной (как можно лаконичнее, потому что на каждое лишнее слово расходовался драгоценный воздух). Однажды мне выдали больничный халат с дыркой на заднице, а я не посмотрел и в таком виде отправился в процедурный кабинет. В другой раз меня попросили отнести мою медицинскую карту в другое отделение, я полистал ее и обнаружил, что врач, который не был специалистом в психотерапии, написал, что у меня «легкая склонность к меланхолии».
Во-вторых, ни один из лечивших меня врачей не вел себя со мной жестоко. Со снисходительностью, это да. Но без жестокости.
В-третьих, это был Амихай.
В-четвертых, ассоциация. Что вообще мне известно об ассоциациях?
– Думаю, это отличная идея, – сказал Офир. – Именно на этом стоит альтернативная медицина. К пациенту надо относиться как к целостной личности, а не как к сумме симптомов.
Оба глядели на меня, ожидая услышать мое мнение. Илана тоже смотрела на меня – со стены.
– Думаю, ей это очень понравилось бы, – сказал я, кивая на фотографию (а про себя подумал, что Илана, возможно, предпочла бы основать ассоциацию помощи палестинцам на блокпостах, но я знал, что предлагать эту идею Амихаю бессмысленно; учитывая, что его отца убили в Ливане палестинцы, вряд ли он ее поддержал бы).
– Да, я тоже думаю, что она была бы за, – сказал Амихай и бросил на фотографию Иланы быстрый взгляд, словно опасался, что, задержись он на ней дольше, его туда засосет. Как в омут.
– Хорошо, но что мы должны делать? – поинтересовался Офир.
– Встретимся еще раз через две недели, – сказал Амихай. – Я пока разузнаю, что требуется, чтобы основать ассоциацию. Мы же ничего в этом не понимаем.
– А мы? Что конкретно должны делать мы? – спросил Офир.
– Не дать мне отступить, – сказал Амихай. – Пока это все.
* * *
– Думаешь, из этого что-нибудь выйдет? – спросил меня Офир, когда мы четверо – Мария, ее дочка, он и я – вышли на улицу.
– Честно? Думаю, что ничего, – ответил я. – Но какое это имеет значение? Главное, что Амихай будет чем-то занят. И у него не останется времени без конца вспоминать одно и то же.