И подумал при этом: «Беспилотники – это, конечно, пипец как высокотехнологично и круто, вот только фрицевский танк отчего-то благополучно прошляпили. И фиг его разберет, чего еще не заметили. Так что энкавэдист с биноклем – оно как-то понадежней будет. Его б еще нормальной радиосвязью обеспечить, но чего нет, того нет».
– Сделаем, – коротко кивнул Климкин, о чем-то быстро переговорив со своими бойцами, двое из которых тут же рванули следом за морскими пехотинцами, а еще один, обменяв у сержанта свой вещмешок на чехол с биноклем, закинул за спину пистолет-пулемет и двинулся в обход ближайших руин в направлении полуразрушенной фабричной трубы…
БМП-2 с позывным Коробочка-1, с хрустом давя и раскидывая узкими гусеницами битый кирпич, развернулась вправо, готовясь встретить огнем новую опасность. «Двойка» добавила газу, по широкой дуге обгоняя бронированную товарку и заходя этой самой опасности в борт. Ну, теоретически заходя – Левчук мог и ошибиться. Нет, не насчет того, есть ли там вообще этот самый Panzerkampfwagen, разумеется (в подобных вопросах Степан доверял старшине едва ли не больше, нежели самому себе), а касаемо его нынешнего маршрута. Мало ли, куда он может свернуть?
Однако наблюдательный Семен Ильич не ошибся. И когда из-за превратившегося в каменный холм разрушенного здания появился до боли знакомый угловатый силуэт, старлей даже как-то слегка расслабился… ну, образно говоря, конечно. Поскольку всерьез расслабляться при появлении немецкого среднего танка, вооруженного 7,5-см пушкой KwK 40 L/43, знаете ли, смахивает на однозначную склонность к суицидальному поведению. Лишь бы сейчас наводчики не сплоховали, зевнув фрица, – на что способен обученный экипаж панцерваффе, морпех знал не понаслышке. Но, очень на то похоже, не сплоховали и не зевнули. «Единичка» тормознула, не решившись пулять с ходу. Башня сделала пол-оборота, и автоматическая пушка выдала первую, пока еще пристрелочную очередь. Удачную, кстати: лобовая броня Pz-IV расцвела короткими вспышками попаданий и росчерками рикошетов, скорее всего, без пробития. Насколько помнил старший лейтенант, лобовая защита у «четверки» – миллиметров пятьдесят, что по корпусу, что по башне. Бортовая – около тридцати, что при стрельбе с дистанции меньше полукилометра уже дает хоть какой-то, пусть и достаточно эфемерный, шанс.
Собственно, он еще там, на борту БДК, об этом говорил – мол, даже не старайтесь пробить, сносите гусянки, гасите приборы наблюдения, старайтесь вывести из строя орудие. А еще лучше – и если будет возможность произвести прицельный выстрел – сразу бейте из ПТРК. Но с последним – без фанатизма, поскольку запасных выстрелов к «Конкурсу» всего по четыре штуки на машину, да и быстро перезарядиться, сменив отстрелянный транспортно-пусковой контейнер новым, под немецкими пулями не получится. Судя по всему, наводчик-оператор первой вступившей в бой бэхи оказался внимательным слушателем, поэтому вторая очередь пришлась уже по ходовой. Со вполне ожидаемым результатом: гусеницы немецких танков даже обычное 14,5-мм ПТР уверенно рвало, что уж говорить про вдвое больший калибр? Фрицу не то что гусянку раскатало, расколошматив на отдельные траки, так еще и ведущую «звездочку» привело в полную профнепригодность. Крутнувшись на месте, панцер замер, окутавшись сизым дымом работающего на холостых оборотах движка. Вот тут бы самое время долбануть ракетой, но граненая башня уже пришла в движение, нащупывая противника, и пришедший в себя – точнее, осознавший, что сейчас произойдет, – Алексеев заорал в микрофон: