– Ого. Поздравляю с повышением, – ответила Эва. – Когда ты успел стать продюсером?
– Пока ты в Амстердаме отвисала.
– Это же такая большая ответственность…
– Ну, ладно, ладно. Я сопродюсер. Еще приехал один дядька из лейбла. Ты нормально отдохнула? Готова к работе?
– Ну, более или менее.
– Что значит «более или менее»?!
– Да готова я, готова!
– Тогда поехали.
Эва спустилась в фойе, где был общий сбор. Знакомых лиц прибавилось: гример Лана, оператор Энди и другие – все они работали до того в телесериале Колина. Алан познакомил Эву с «дядькой из лейбла». «Дядька» оказался вполне раскрепощенным парнем лет тридцати, нисколько не строгим на вид. А вот брюнета-байкера, заказанного Эвой (точнее, актера, который должен был играть его роль), пока что-то нигде не наблюдалось. Эва, которую Алан заверил, что парня подобрали точь-в-точь по её описанию, с любопытством оглядывала всех, кто находился вокруг. Только она собралась задать вопрос на эту тему, как Алан скомандовал «поехали!», и они пошли садиться в автобус.
– По-моему, мы кого-то забыли, – сказала Эва, усаживаясь возле окна.
Алан обернулся к Кевину, который сидел позади них, и спросил:
– Тот парень уже там? Точно?
Кевин заверил его, что да. Автобус тронулся в путь.
* * *
Их съемочная бригада расположилась на окраине маленькой деревушки.
– Ты давай гримируйся и переодевайся, – сказал Алан, вставая и собираясь выйти из автобуса.
– А где же тачка? – окликнула его Эва.
– Будет тебе тачка, не беспокойся.
– Да вроде пора уже ей быть здесь, нет? А заодно и тому парню, который будет сниматься.
– Он где-то гоняет. Обещал быть на месте в срок. Мы раньше времени приехали.
Эва переоделась, удалившись для этого в заднюю часть автобуса, где была устроена походная гримерка и по совместительству склад бутербродов и напитков. Приготовленный для неё костюм во многом соответствовал эскизу, который она набросала еще в Амстердаме. Однако его основательно дополнили: металлические цепочки, кресты и прочая рок-бижутерия украшали рукава, плечи и переднюю часть кожаной куртки. Куртку предполагалось надеть поверх черного обтягивающего топа с глубоким вырезом. В комплект входили также сильно вытертые джинсы с кожаными заплатками и сапоги на каблуках.
Топ Эве не понравился, и она достала из сумки черную рубашку, которую купила в Амстердаме перед отъездом. Верхние пуговицы рубашки она застегивать не стала. Если Алан хочет вырез, то вот, пожалуйста. Широкие кожаные браслеты, украшенные металлическими шипами, лежали на столике, но Эва не стала их надевать. «Всё же он не врубается, – подумала она про Алана. – Я должна целоваться с парнем и, наверно, всё-таки прикасаться к нему. Может быть, гладить по волосам, если потребуется. А этими штуками я ненароком могу расцарапать ему лицо или клок волос вырвать. Вот будет номер…»