Он привез Альфа в нючепингскую больницу, где его сразу определили в реанимацию с предварительным диагнозом «ушиб головного мозга». Свен рассказал врачам всё, что требовалось, а потом из приемного отделения набрал матери и поведал о том, что случилось по дороге.
– Ты сейчас поедешь в Стокгольм? – спросила мать. – Нужно сообщить его жене.
– Он мне адрес не сказал. Я не знаю, куда ехать.
– Записывай. Это в Сёдертелье.
Свен схватил со стойки бумагу и ручку, записал, а потом спросил:
– Откуда у тебя его адрес?
– Мы с ним утром поговорили, пока ты спал. У них с Эвой сложная ситуация. Езжай, не задерживайся. Если что-то потребуется, звони.
Подъезжая к трехэтажному дому с желтыми балконами, Свен старался не думать о том, что сейчас будет. Наверное, опять обвинения, как сегодня ночью, истерика, слезы и прочее. «Надо это выдержать как-то», – сказал себе Свен. Он вспомнил, как ночью брякнул Эве: «Завтра я тебя увижу и прощу». Она теперь что угодно может подумать про него, и вовсе не то, что он имел в виду.
Когда она открыла ему дверь, Свен понял, что она уже всё знает. У неё были такие глаза, словно он только что утопил в первой попавшейся луже её драгоценного Альфа и теперь с понтом дела приехал сообщить ей об этом. Хорошо хоть, что Свен был готов именно к такому приему. Минут двадцать, наверное, он ей объяснял, что Альф жив и находится под наблюдением врачей. Ну и прочее – про аварию, про разбитый автомобиль.
Квартирка была маленькая, и в ней царил страшный беспорядок. Словно Эва предыдущий час металась по комнате, собирала вещи и бросала их, не донеся до сумки или чемодана. Младенца пока не было ни видно, ни слышно.
Эва опустилась на стул посреди комнаты и закрыла лицо руками.
Свен увидел телефонный аппарат, схватил трубку и стал набирать номер Лейфа. Они не общались, наверное, полгода или больше.
– Я вез его через Нючепинг, – сказал он, описав ситуацию. – Утром он был в порядке. До машины дошел своими ногами. Просто головокружение было. Что? Конечно, его смотрели сразу после того, как он… Врач скорой и потом еще моя мать. Ночью он спал, а утром я повез его в Стокгольм. Что? Да, разговаривал по дороге, вообще не затыкался. Нет, язык не заплетался, ничего такого. Путал кое-что, но… Короче, сперва нормально. Потом вдруг резко отрубился, но до больницы было рукой подать, и я сразу туда. Нет, я не знаю, он не… Да он хорохорился всю дорогу! Что? В отделении интенсивной терапии. Да, ты давай туда, а я потом позвоню, у меня еще дела.