. Эти люди совершенно не склонны были осуждать поэта за неосмотрительное поведение. Литература — это то, чем они зарабатывают себе на хлеб, и они напряженно ждут, как будут складываться отношения новой власти с литературой. Милости императора — пусть скорее мнимые, чем действительные по отношению к Пушкину — не только не настораживают их, но, как сообщает информированный фон Фок, «особое попечение Государя об отличном поэте Пушкине совершенно уверило литераторов, что Государь любит просвещение»
[426].
В Петербурге Пушкин наконец обрел давно искомую им профессиональную среду.
Осмотрительное и осторожное поведение этих людей, находившихся под самым пристальным вниманием правительства, совсем не означало полного примирения с существующим порядком вещей. Так, Дельвиг на страницах «Северных цветов» на 1826 год анонимно печатал Н. Бестужева и В. Кюхельбекера[427]. Именно петербуржцы, включая, конечно, Вяземского, составили «пушкинский круг писателей», по определению М. И. Гиллельсона[428].
Однако и по приезде в Петербург Пушкин не спешит обнародовать «Стансы». Но теперь это в первую очередь объяснялось отношениями с правительством; «дело» о «Шенье» продолжается и, как кажется, ничего хорошего Пушкину не сулит; 29 июня 1827 года, после очередного весьма энергичного допроса, Пушкин был вынужден обратиться к Бенкендорфу с просьбой о личном свидании.
Это свидание, состоявшееся 6 июля 1827 года, определило очень многое в пушкинской судьбе, но, поскольку никаких высказываний о нем не существует, мы скорее догадываемся о том, что тогда произошло, чем знаем определенно.
После встречи с шефом жандармов Пушкин перестал привлекаться к следствию об «Андрее Шенье», притом что само «дело» продолжалось и определение суда имело крайне неблагоприятный для Пушкина характер («О непредоставлении Пушкиным суду доказательств в том, что стихи „Андрей Шенье“ сочинены и пропущены цензурой ранее декабрьских происшествий, и о небрежном хранении им цензурою не пропущенного сочинения, которое могло бы произвести вредное влияние на умы»[429]).
Именно после свидания с Бенкендорфом 20 июля 1827 года «Стансы», так долго ждавшие своего часа, были отправлены в жандармскую цензуру. Посланы они, конечно, в том виде, в котором были и напечатаны, то есть свой окончательный вид стихотворение получило не позднее этого дня.
16 июля, в годовщину казни декабристов и сразу после разговора с Бенкендорфом, был написан «Арион». Нам представляется, что смысл этого стихотворения в значительной степени определен именно этими, столь разными в исторической перспективе обстоятельствами: восстанием декабристов и примирением Пушкина с властью