— Я не уверена, что выдержу, — сказала Делла, со слезами на глазах ставя бокал с вином. — Неужели мы не сможем убедить вас все-таки остаться?
— Не в этот раз, — покачала головой Мэдди, касаясь ее руки. — Я чувствую, что пропустила уже слишком много поездок.
— Да ты совсем зеленая! — озабоченно воскликнула Делла.
— Это правда, Мэдди, дорогуша, — согласился Питер. — Вот тебе еще лайм, это должно помочь.
Было тяжело, очень тяжело расставаться с дорогими людьми. Печаль немного скрашивало обещание Мэдди приехать в Бомбей как-нибудь зимой, когда будет попрохладнее. А Гай должен был отправиться в Англию. Впереди ждали новые встречи, новые места и новые детские игры. Айрис не в последний раз видела своих друзей или айю (которая успела перебраться к Делле и Джеффу, чтобы помогать сеять разумное, доброе, вечное в Эмили), Суйю, повара, Ахмеда и всех, кого любила.
Прощаться с бабушкой и вовсе не пришлось.
Об этом позаботилась Мэдди.
Люк дожидался их с Айрис на палубе у правого борта, а совсем рядом, почти за его спиной находилась каюта, в которой уже разместилась Элис. Ричард поговорил с капитаном — одним из своих старых друзей (у него было много друзей), и тот проводил ее на борт утром через свой личный вход еще до того, как пустили остальных пассажиров. Элис оберегали и поддерживали все: Мэдди, Айрис, Питер, Делла, девочки. С момента, когда всё было решено, Ричард не оставлял ее одну. Он тоже отправлялся в Англию, но ненадолго. Ему нужно было вернуться, чтобы уладить дела перед уходом на пенсию.
«Я не смогу отправиться в плавание без тебя», — сказала ему Элис.
Мэдди и Айрис пришлось на часок отлучиться на прощальную встречу с Гаем — он намеревался угостить напоследок Айрис мороженым в «Си Лаундже». И Мэдди отправилась туда, сжимая в руках мешочек с имбирным печеньем, которое, по замыслу повара, должно было избавить ее от тошноты. Люк надеялся, что повар был прав.
А теперь они возвращались: протискивались, держась за руки, сквозь шумную толпу носильщиков и кули, лавировали между группами британцев и местных, до краев заполнивших набережную. Люк наклонился вперед, держась за теплые просоленные перила, и принялся выглядывать их среди всего этого пестрого народа, опасаясь, что Айрис будет расстроена из-за расставания с Гаем. Люк думал, что будут слезы, сопротивление. Но, к его радости, дочь, заливаясь веселым смехом, бежала за Мэдди к трапу. Его маленькая девочка с ножкой цвета сепии смеялась, устремляясь к нему.
— Я вас вижу! — крикнул Люк, привлекая внимание жены и дочери. И их ярко-голубые глаза одновременно посмотрели на него.