— Считаю, «Пропаганде» в самый раз переехать в Ольгино. Посмотрите, поля немецкого колхоза и коммунские — рядом. Кроме того, есть где поставить молотилки, косилки, трактора и весь прочий инвентарь: на подворьях раскулаченных немцев, глядите, какие сараи — это ж готовые гаражи: каменные, высокие здания под черепицей. Лучше и не придумать! Верно я говорю, товарищ Кузьменко?
— Не то говоришь, Петро Маркович, — возразил Потап Кузьменко. — Шо ж я буду идти за семь верст киселя хлебать? У меня рядом, на самом краю Новоспасовки, колхоз Котовского. С ним бы мне и сливаться. А ты меня вон куда, аж в неметчину гонишь!
— Никто тебя в затылок не толкает! — повысил голос Волноваха, ворохнувшись так, что даже краги заскрипели. — В порядке совета подсказываю.
— Отдайте коммуну нам, котовцам! — поддержал Кузьменку председатель колхоза Диброва.
Сероштан застучал карандашом по подоконнику.
— Товарищи, прошу остудить свой пыл. Обсудим ладом, миром, иначе буза получится. Потап Александрович, — он протянул карандаш в сторону Кузьменки, — тебе дело говорят. Куда поставишь верблюдов и другой скот? Где найдешь высокую крышу для локомобиля?
Кузьменко попробовал пошутить:
— Что мне с ними объединяться, если я по-немецки ничего не разумею! — но тут же пожалел о своей попытке.
Сероштан оборвал его, заметив:
— Партия, товарищ Кузьменко, учит нас с любым народом разговаривать на классовом языке. Ясно тебе?
— Як божий день! — охотно согласился председатель коммуны, испытывая неловкость.
— Ну так вот, прошу бузы не разводить!
Волноваха решил высказать недосказанное:
— Семьи где разместишь? Коммунары хаты свои попродавали. Квартиры им нанимать прикажешь? А в Ольгине вон сколько домов заколоченных — две коммуны разместить можно! Подумай!.. Хутор освобождать надо под мелиоративную станцию. Не сегодня-завтра приедут специалисты, пригонят машины. Поворачивайся попроворней, дорогой товарищ!
— У меня не семь пядей во лбу, чтоб самому решать. С коммунарами бы посоветоваться: пойдут ли в номер, на чужую сторону? Когда-то туда за тюльпанами бегали, а жить, кто его знает, согласятся ли?
Директор банка, член бюро райкома Коловоротов, грузный мужчина с отечным лицом, сидел на старом, обшитом кожей диване с непомерно высокой спинкой. Он терпеливо молчал, а вот теперь, как бы обращаясь к одному Сероштану, начал говорить тихо, с одышкой. Все повернулись к нему, прислушиваясь к его сиплому голосу:
— Вот я о чем замечу: слияние коммуны с колхозом, перевод коммунаров на положение членов артели считаю вполне правильным и своевременным делом, — Коловоротов передохнул, полез в карман за платком. — Реальное решение. Коммуна — экономически невыгодная для государства форма хозяйства. Посмотрите на «Пропаганду» — все время на кредитах. Первые год-два они сняли неплохие урожаи, сдали немало зерна. Остальные годы — прибыли чуть. Скисли, что ли? Колхозы — молодые хозяйства, но толку от них больше, хотя финансируются беднее. Выходит, есть у нас сынки и пасынки… Коммуна — форменное забегание вперед.