Англоамериканка Рене Вивьен, обладательница большого наследного состояния, жившая в Париже и писавшая по-французски, сочиняла стихи и прозу, где прославляла Сатану как положительного персонажа, связанного с женским началом. В «Мирской Книге Бытия» (1902) дьявол изображен творцом женщины и красоты, а Бог — создателем мужчин, войны и всего того, что ненавистно Вивьен. Ведьмы и Лилит — вот другие образы, к которым обращается поэтесса, критикуя мужское засилье в мире. Будучи лесбиянкой, Вивьен избрала сатанизм как язык сопротивления, направленный одновременно против патриархальности и гетеросексуальности. А еще она применяла особый тип декадентской эстетики в манере одеваться, выборе домашних питомцев (например, змей и лягушек) и украшении домашнего интерьера: все это недвусмысленно говорило о том, что сама Вивьен — на стороне Сатаны, ночи и ведьм. Таким образом, тексты становились неотделимы от личности их создательницы.
В пору расцвета стиля модерн в ювелирном искусстве (1895–1910) мастера любили запечатлевать в своих работах сговор Евы со змеем-искусителем или сцену, в которой она срывает запретный плод с дерева. В том, что женщины охотно носили подобные украшения, можно усмотреть вызов патриархальному укладу, несогласие с тем, что Ева привычно подвергается поношению, и идеей, будто все женщины стоят ниже мужчин. В некоторой степени в эту же концепцию укладывается и ролевая игра богатой итальянской маркизы Луизы Казати. С 1903 по 1932 год она старательно разыгрывала в жизни роль демонической женщины: изображала змея в Эдеме, устраивала вечеринки, на которых гостей обслуживали наряженные чертями официанты, приделывала бараньи рога к вискам, держала дома змей, просила художника написать ее портрет в образе Евы, дружески беседующей с Сатаной, и так далее.
В США юная писательница Мэри Маклейн вызвала скандал и добилась большого коммерческого успеха, выпустив автобиографическую книгу «История Мэри Маклейн» (1902). Она вновь и вновь повторяла, что мечтает выйти замуж за Сатану, и сделала его символом освобождения — не в последнюю очередь от всего того, чего от нее ожидали как от представительницы женского пола. Якобы автобиографический характер этого текста в каком-то смысле делает Маклейн участницей тех же игр, в которые играли Бернар, Вивьен и Казати. Другой такой участницей была американская актриса Теда Бара, снимавшаяся в кино с 1914 по 1921 год, причем в ролях мстительных роковых женщин, каравших тех мужчин, которые дурно обходились с женщинами. В одном фильме она даже сыграла замаскированного Сатану. Имидж Бары, тщательно разработанный рекламным отделом кинокомпании, отличался зловещими и мрачными чертами, но все равно она стала героиней в глазах многих женщин. Это можно расценивать как пример привлекательности демонического женского образа, символизировавшего независимость и силу.