Для полноты представления: тов. Юнак, конечно, непременный депутат Верховного Совета, делегат всех последних съездов и член ЦК. Член планово-финансовой комиссии Совета Союза. Пятнадцать орденов и медалей, и даже две Большие золотые и две просто Золотые медали ВДНХ.
Подумать только!.. Будь у меня такая биография, я бы считал, что жизнь пропала, угробленная на фикции, на ничто.
Но, собственно, против плоскости существования, которую избирает себе тот или иной тип людей, возразить бы нечего, потому что дело каждого положить свою единственную жизнь на то, что ему нравится. Возразить бы нечего – если бы данный тип не требовал от всех остальных жить так, как он указывает. Это хуже. Я ему не указываю, а он мне – указывает. Я его ни в лагерь, ни в сумасшедший дом и не додумался бы направить – только за то, что он думает не так, как я, живет не так, как я… А он, куда ж там, распоряжается мной, как каким-то предметом, как крепостным. Поэтому лично я рассматриваю данный тип как общественно опасный, а взятие им власти в свои руки – большой исторической трагедией.
Беседа 217. Размышления о книге
17 марта 1978 г.
Известно, что за всю свою жизнь человек может прочесть максимум двадцать тысяч книг. Всего двадцать тысяч книг. На практике обычно мы, конечно, читаем меньше. Если не верится, то вот самый элементарный расчет. Допустим, что какой-то книголюб проглатывает по книге в день. Не работает, не отдыхает, ничем другим не занимается, только читает книги. Но книги есть – такие томищи, что уже никак за день не проглотишь, и они забирают по два-три дня. Короче говоря, я думаю, мы сойдемся на том, что этот фанатичный читатель поглощает 300 книг в год. Книг, я имею в виду, не брошюр там каких-нибудь или журнальчиков, а “Братьев Карамазовых”, “Воскресений”, “Кавалеров Золотой звезды”, “Историй КПСС” и так далее. 300 книг в год, и читал он без передыху 70 лет, пока не умер. 300 умножить на 70 – двадцать одна тысяча. А поскольку мы работаем, отдыхаем, смотрим телевизор, пьем водку и играем в домино и мало ли чего еще мы делаем, то дай бог, чтобы самый отчаянный из отчаянных книголюбов из нас прочел за свою жизнь 10 тысяч книг.
Из этого следует, естественно, что выбирать книги для чтения надо, по-видимому, ох как придирчиво. Но следует и другое: полное и абсолютное отсутствие надежды прочесть хотя бы микроскопическую часть того, что, может быть, так хотелось бы прочесть…
Книг на свете рукописных было не так уж мало еще до того, как было изобретено книгопечатание. После изобретения книгопечатания мировая продукция книг с каждым веком увеличивалась в фантастической прогрессии. Если точно подсчитано, что через 50 лет после изобретения искусства книгопечатания, то есть в начале XVI века, в Европе было уже около 30 тысяч различных, напечатанных большими или меньшими тиражами книг (принято говорить “названий” – 30 тысяч названий уже в начале XVI века), что, конечно, было цифрой фантастической уже тогда, и уже тогда это все было не под силу прочесть одному человеку, – то уже к концу того же XVI века европейская, так сказать, “библиотека” выросла до 250 тысяч названий. Ну и дальше – больше, в XIX веке цифра названий перевалила через 7 миллионов.