— Дима, надо немного полежать, — сказал он, отложив ручку. — Данных явно недостаточно, придется тебя помучить. Может, сегодня и останешься, чтобы больше не мотаться?
Агеев кивнул: все правильно, зачем мотаться, только нервы зря трепать.
— Позвони Светлане.
— Сам позвонишь. Телефон у меня в кабинете, сможешь звонить, сколько влезет. Иди, оформляйся, потом меня позовут.
В регистратуре он расписался на истории болезни под словами: «С внутренним распорядком ознакомлен», затем поплескался под душем и облачился в больничное белье и коротковатую пижаму с жирным черным штампом над верхним карманом: «Институт онкологии и м/радиологии».
Чем-то озабоченный, Сухоруков заглянул в комнату, где он переодевался.
— Могу устроить с комфортом. Палата на одного, сможешь читать, работать.
Агеев покачал головой.
— Я там спячу. Лучше — к людям, человека на три-четыре.
— Как хочешь. Не понравится — скажешь, переведем. Пошли.
Они поднялись на третий этаж, прошли по длинному коридору и остановились перед белой дверью с табличкой «№ 12». Из-за двери доносилась негромкая музыка.
— Липень, Жихарев, Кедич. По-моему, публика приличная. Ты — четвертый.
— Спасибо, — сказал Дмитрий. — Иди, Андрей, я ведь вижу, что ты занят.
— Занят. Мой кабинет в конце коридора. Вечером загляну. Устраивайся. Пока.
Дмитрий потянул дверь.
В небольшой, на два окна, палате у стен стояло четыре койки, четыре тумбочки, четыре табуретки. Обе койки слева и койка у двери справа были заняты. На одной, вытянувшись во весь рост, Жихарев крутил ручку «Спидолы». На другой Виктор Кедич рассеянно листал какую-то книгу. Липень прицеливался ножом к огромному, килограммов на шесть-семь, арбузу, который лежал на тумбочке.
— Принимайте пополнение, — сказал Дмитрий. — Рядовой запаса Агеев, журналист, тысяча девятьсот двадцать восьмого, белорус, Минск, нет, нет, английский со словарем, не имею, не привлекался, не избирался, женат…
Все трое с любопытством уставились на него.
— Хохмач, — то ли с одобрением, то ли с осуждением сказал Жихарев и выключил приемник.
— Очень приятно, — пропел Липень. — Вот ваша кровать. Занимайте места согласно купленным билетам.
Он вонзил нож, полосатый шар звонко хрустнул и развалился пополам, стрельнув черными косточками.
— Занял. — Дмитрий сел, покачался на сетке. — Мягкая. И возле окна. Годится.
— Между прочим, на ней Вашкевич спал, — бросил из своего угла Жихарев.
— Ну и что? — не понял Дмитрий.
— А то, что он вчера коньки откинул, вот что.
«Веселый мужик», — подумал Дмитрий и через силу усмехнулся.
— Хорошая примета. В один окоп дважды снаряд не попадает.