Дверь стукнула. Прораб Семин автоматически поднял глаза и почувствовал, как от желудка к горлу поднимается жар. Он рванул ворот рубахи.
— Нет...
Вошедший опустился на свежевыструганный, еще пахнущий смолой табурет и мрачно кивнул:
— Да, Геннадий Михалыч. Еще один.
Семин обхватил голову и уставился в пустоту дверного проема.
— Ох, мать твою... — бессильно выдохнул он.
Принесший дурную весть рабочий угрюмо растирал заскорузлые, как старая кора, ладони.
— Что делать-то будем, Михалыч? Сообщим кому надо или... — он поскреб шею, — опять, в карьер?..
— Чего?!
— Я говорю, четвертый уже... Хорошо, если никто не пронюхает, а что как найдут? Мы ж даже не знаем, кто такие. На братков ироде не похожи: жидкие да чистые, и убивают их как-то... — Филин брезентовым рукавом устало отер пот на лице. — Срам один.
После этих слов Семин словно очнулся. Вскочив с кресла, подбежал к распахнутой настежь двери.
— Чего орешь? Ты бы еще гостей назвал! А если кто услышит?
— Так, Геннадий Михалыч, скоро и так все узнают.
Загорелый дочерна Филин в отличие от начальства говорил медленно, с привычной усталостью, словно мешок камней в гору тащил.
— Думаете, легко троих покойничков до того было ховать? Ладно, за Мишку я ручаюсь, но второй, Колька Анохин, так тот ведь совсем пацан, у него что? Ветер в башке. Прижмет кто покрепче — враз доложится. — И, коротко высморкавшись, буркнул: — Того и гляди, спьяну бабе какой сболтнет.
— Чего каркаешь, зараза? Расселся, как сволочь, и каркает, и каркает... — Прораб замахал обеими руками: — Заткнись, без тебя тошно!
— Да я-то здесь при чем? — набычился рабочий. — Я, что ли, заставлял их мертвяков закапывать...
— «Я, не я»! Да какая теперь разница? Сам говоришь: оба по уши в этом дерьме. И Колька с Мишкой там же. Ты у них старший, вот и припугни чем-нибудь. Или заплати. Короче, заткни, как хочешь!
— Да не в этом дело. — Филин досадливо поморщился.
— А в чем еще?
— Говорю же вам. Колька молодой еще, дурной. Чего несет — сам не знает. Вот давеча мне про вурдалаков весь вечер буробил. Мол, как луна цельная — так сразу труп... — Рабочий почесал затылок.— Оно вроде и верно: после луны покойничков-то находим. Только все одно — не верю я в оборотней.
— Иваныч, надо что-то делать... — помолчав, сказал Семин, сел на стул в самом темном углу комнаты и затих. Лишь изредка доносился его глухой стон.
Филин медленно сморгнул.
— Так и я про то. Скоро мертвяков прятать негде будет. Ну не дороги же ими вымащивать.