— «Вымащивать...» Только как теперь в милицию обращаться? А? Спросят, почему, мол, сразу не заявили? Раз не заявили, значит, что-то не в порядке. По допросам затаскают. А если самого убийцу не найдут, так и нас могут того... — Он многозначительно замолчал.
Филин невесело усмехнулся, и без того темное лицо его стало еще темнее.
— Геннадий Михалыч, так нам уже один хрен, сами собой эти мертвяки не рассосутся. А менты ежели объявятся... Мы им даже объяснить ничего не успеем. Думаешь, они преступников искать станут? Во! — Он выставил вперед кукиш. — Да на кой им это надо! Кто приказал трупы закапывать? Семин да Филин. Значит, вот они убийцы и есть.
Семин побледнел:
— Ну чего ты опять раскаркался? Что, они там дурнее нас с тобой? Рано или поздно, поди, разберутся...
— Может, и разберутся... — Рабочий глянул исподлобья, колюче. — Да только нам не этого бояться надо.
— А чего же нам еще бояться?
— «Чего, чего...» Вот ты, Михалыч, на нарах не сидел, Господь миловал, а я тамошние порядки хорошо изучил.
— Ну? — Семина передернуло точно от озноба. — Чего замолчал? Хочешь говорить, так не тяни, как кота за одно место...
— А ты сам подумай, что с нами в камере братки сделают, пока менты разбираться будут. У трупов видок-то ой какой непотребный! Уж какому психопату такое паскудство потребовалось, я не знаю, но не приведи Создатель за это ответ держать. Мы там с тобой и пары дней не протянем.
— Господи... — Семин вцепился пятерней в волосы. — Что же теперь будет?
Поиграв желваками, Филин устало обронил:
— Теперь ничего, а вот когда обнаружат их в том карьере да ляпнет кто лишнего — вот тогда пиши пропало. — Рабочий говорил с уверенностью обреченного человека, не раз жизнью битого и ничего хорошего от этой жизни уже не ожидающего. — Так с телом-то что будем делать, а, Геннадий Михалыч? Опять в карьер?
Не в силах произнести это вслух, Семин лишь головой кивнул.
— Что?! Еще через час? — Получив в пятый раз тот же самый ответ, Даша едва сдержалась, чтобы не перескочить через стойку компании «ЛОТ» и не убить служащую польских авиалиний толстенным расписанием полетов. — Вы что, надо мной издеваетесь? — кричала она на довольно сносном польском. — Да если бы я вылетела всего на час, на один-единственный паршивый час позже, то уже давным-давно была бы в Москве! Да я пешком бы туда быстрее дошла! Даже если бы шла задом наперед... — И, не переводя дыхания, выдала новую порцию жалоб и обвинений: — Я здесь уже пять часов! Меня там люди ждут, мой телефон разрядился, и никто не знает, куда я пропала!