Теперь уже Даша растерялась по-настоящему. Она готова была дать голову на отсечение, что еще пять минут назад Истомин с радостью согласился купить всех мальков вместе с аквариумом. Что же произошло?
— Я вас чем-то задела?
— Простите, мне нужно работать. — Голос директора магазина стал сухим, в глаза он по-прежнему старался не смотреть.
Все ясно, больше из него не удастся выжать ни слова. Даша встала.
— Спасибо за чай и извините, что отвлекла вас от работы.
Тонкая рука невольно поднялась, как бы попрощаться, но вместо этого Истомин просто поправил волосы:
— Ничего. Это и есть моя работа. Привет госпоже Паэгле.
— Обязательно передам. — Даша все же нашла силы выдавить какое-то подобие улыбки. — Если передумаете — позвоните.
— Всенепременно...
Фиаско у красивого директора зоомагазина окончательно выбило Дашу из колеи. Все шло как по маслу, она даже почти поверила в его невиновность, и вдруг такой фортель!
Даша действительно не знала, как расценивать его отказ. Вот только что он готов был скупить всех мальков, но, поняв, что она говорит неправду, тут же передумал. Как он смог догадаться? Мистика какая-то... Может, он с самого начала морочил ей голову?
В понуром настроении брела Даша по улице. Дело-то почти запорото. Хорошо, если Истомин принял ее за воровку и авантюристку. А если он виновен и что-то заподозрил? Тогда следов уже не найти. Возможно, не зря Юлька просила не торопить события. Она вздохнула. Прав Полетаев — глухое это дело. Глухое и мелкое. А главное, совершенно неинтересное. Нет, надо паковать чемоданы.
Едва не отдавив ей ноги, мимо проскочил автобус. Даша отпрыгнула на тротуар, две старушки смотрели осуждающе — на светофоре горел красный.
— Извините, — пробормотала она, непонятно к кому обращаясь.
Старушки по-прежнему недовольно крутили головами.
— Чего задержался? — Григорьев хмуро поглядывал на своего адъютанта.
— Зинаиду Константиновну домой отвозил.
— Я же приказал тебе...
— Знаю, но она, когда услышала ваш голос, — Бакреев сделал выразительную паузу, намекая, что если Григорьев и хотел что-то скрыть от своей жены, то как минимум должен был приглушить звук своего генеральского голоса, — в общем, как услышала ваш голос, сразу разволновалась, требовала, чтобы я ей все рассказал. Что я мог сделать? Успокоил, как мог, и отвез домой.
Жена Григорьева была нетипичной генеральской женой. Бывший военный хирург, она сама обладала нравом крутым и привыкла командовать не меньше, чем ее высокопоставленный супруг. Григорьев об этом знал и продолжать дальше ругать подчиненного посчитал несправедливым.