Она сидела на кровати, закутавшись в желтую простыню из египетского хлопка, ниспадающую складками, будто платье с церемонии «Оскар». Эту простыню любимого цвета китайских императоров Ксанта заказала, когда мы сидели на лекции по Вирджинии Вулф. На подбородке у Ксанты виднелся прыщ, волосы были грязные. Я впервые увидела ее с растрепанной челкой.
— Привет, — сказала я и уселась на край кровати. — Орла до сих пор в Клэре?
— Она не вернется.
— Ясно... Почему?
— Она бросила учебу.
— Ясно...
— Да, оказывается, ей тут было довольно хреново. Она ненавидела колледж. Ей было сложно завести друзей.
— Мне как-то совестно... — промямлила я.
— Что бы ты сделала по-другому? — фыркнула Ксанта.
— Наверное, ничего.
На полу стояли тарелки с хлопьями — гречневыми с миндальным молоком. Это единственный вид хлопьев, который Ксанта себе позволяла. Одна тарелка была перевернута. Бежевая жижа выплеснулась и засохла на ковре.
— Как...
— Мы расстались на прошлой неделе.
— Мне очень жаль.
— Я сказала ему, что еще не разлюбила Гриффа, и в этом есть как минимум доля правды. А для Гриффа я никогда не буду достаточно хороша, если не отращу яйца и третью ногу>.
— По-моему, все устроено немного по-другому. — Я заметила на экране ее ноутбука застывших в объятии Лорелай и Рори. — На каком ты сезоне? — спрашиваю я.
— На том, когда до меня дошло, что они самовлюбленные суки. Обе.
— Ясно, — выдохнула я.
— Мама мне не звонит, — сообщила она. — Я всегда звоню ей сама. Поэтому я перестала звонить, чтобы проверить, заметит она это или нет. Мы не разговаривали уже полторы недели. Ни звоночка. Она даже ни разу не написала, чтобы поинтересоваться, жива ли я вообще.
— Наверняка она просто занята.
— А папа... он вообще никогда мне не звонит. Наверное, он позвонил бы, только если бы стряслось что-то ужасное. Даже не знаю, о чем мы с ним стали бы говорить. Вышло бы жутко неловко.
— Мне кажется, у нас с Билли получилось бы точно так же.
— Это не то же самое. Мы с папой вообще не общаемся, если не считать ежемесячных переводов с его банковского счета на мой.
— Наверняка ты преувеличиваешь, — попыталась возразить я.
— На прошлой неделе я набила себе тату. Хотелось рисунок со смыслом. — Ксанта повернулась спиной и, откинув волосы в сторону, показала перевернутый одуванчик — стебель рос из затылка и загибался к левому плечу. — Помнишь, ты рассказывала, как прибегала в трейлер и платила Билли одуванчиками за сказки на ночь? — спросила она, снова повернувшись ко мне. — Смотри, у меня на плече улетающие семена.
Я разглядывала черные крапинки, испещрившие ее плечо.