— Круто.
— Это как бы снежинки.
— Слушай, на самом деле я не считаю тебя снежинкой, — сказала я.
— А как тебе сама татуха? Только честно.
— Замечательно.
— Не умеешь ты врать, — заметила Ксанта.
— Просто меня немного напрягает причина, по которой ты ее набила.
— Я не собираюсь опять это обсуждать. Я сделала тату не потому, что мне нравится Билли. Просто... не всем повезло вырасти под крылышком волшебного дяди, который играет с тобой и рассказывает сказки, ясно?
— Да, но, по-твоему>, нормально, что ты набила татуировку, символизирующую мое детство?
— Дебби, одуванчики тебе не принадлежат. Спустись на землю. Мир не крутится вокруг тебя.
— Я так никогда и не считала!
— Правда? Да ты даже в мои отношения с бывшим влезла!
— Пошла ты в жопу, Ксанта! — Я встала с кровати. — Меня все это заколебало.
Уходя, я споткнулась о велик.
— И велосипед твой гребаный — в жопу!!! — крикнула я и хлопнула дверью.
Чем дольше я отмывала ванную Одри Кин, тем больший простор для уборки там обнаруживался. Я прошлась зубной щеткой по верхнему краю плинтуса. Из старомодных колонок играло радио — у Одри они стояли по всему дому. Жаль, что у нас таких нет. Я всегда стесняюсь выйти из кухни, когда там включено радио. Мне неловко, что оно будет говорить в пустом помещении. А еще я боюсь что-нибудь пропустить — вдруг там скажут что-то интересное или начнут перемывать мне косточки, пока я не слышу?
Передавали «Диски необитаемого острова». Наверное, в подкасте. Билли уверяет, что Би-би-си в здешних краях не ловится, если вы не из протестантов и не способны мысленно подключаться к радиоволнам. Я улыбнулась, услышав голос Кирсти Янг. Она дядина идеальная женщина, ради которой он и снизошел до прослушивания Би-би-си на ноутбуке. Он посчитал, что раз уж шотландцы внедрились на Би-би-си, то и нам нечего отставать. Я застукала его, когда он угорал от хохота, слушая Шеймаса Хини, Билли зашикал на меня и согнулся от смеха, вообразив, как Шеймас Хини топает по своему необитаемому острову в желтых мартенсах.
Нежный голос Кирсти представил ее гостью, Глорию Стайнем, о которой я только смутно что-то слышала. Мне нравилось ее имя. Glorious — «великолепный» — одно из моих любимых английских слов. Мне нравилось, как оно ложится на язык.
Первым делом Глория Стайнем выбрала мамину утреннюю песню — «В центре города» Петулы Кларк. Ее отец был мечтателем. У него был трейлер, и они часто переезжали. Кирсти навела ее на разговор о матери, крутой журналистке, которая перенесла нервный срыв и на какое-то время попала в психушку