Генеральный хмыкнул. Он явно понимал, о чём говорит его испанская фея. А мы – нет.
- Ладно, отдыхайте, - бросил генеральный. – Мы уже уходим. Витя, завтра в девять у меня.
- Да, конечно, Михаил Иванович, как и договаривались.
***
- Какая у него жена, – ошарашенно пробормотал Виктор. Мы уселись на диван и уставились друг на друга. – Она мне глазами содрала пять сантиметров кожи. Вот тут, - он постучал себя по скуле.
- Я почему-то думала, что Михаил Иванович разведён. Или вдовец.
- Может, так оно и есть? А это – его новая жертва?
- Или он сам - жертва? Странно. Ни разу не появился с ней на корпоративе или каком-нибудь городском мероприятии. А выглядит всё так, как будто они уже давно женаты. Почему же он её прячет? Страшно представить, как они ругаются. Она испанка, он псих. Наверное, искры летят.
Перед глазами возникла картина испанской корриды. Залитая солнцем песочная арена. Чёрный бык, исколотый пиками, с окровавленным загривком и ужасными рогами, злобный, яростный. А рядом – бесстрашный и элегантный тореро, размахивающий красной мулетой и готовый вонзить шпагу в своего огромного противника…
- Михал Иваныч не перестаёт меня удивлять. Он понимает по-испански, надо же! Многогранная личность. Я-то думал, его единственное хобби – сидеть в камышах и крякать в трубку, приманивая уток.
- А потом выкладывать видео на ютубе.
Что и говорить, гендиректор сумел нас удивить.
- У него экономка тоже испанка – Мануэла, - вспомнила я. - Кормит их одной паэльей.
- Паэлья, - мечтательно повторил Виктор. – Я бы сейчас съел целое ведро паэльи. А ещё лучше – пельменей!
Нам принесли хлебную корзину, и мы сразу набросились на багеты и ржаные булки, так, словно пришли в дорогой ресторан с единственной целью – налопаться хлеба.
К счастью, вскоре на столе появилась и другая еда.
- Ура, – тихо сказал Виктор и взял вилку. – Наконец-то.
- Можно я буду запихивать еду в рот руками? И чавкать?
- Тебе можно всё. Давай. Вперёд.
Через полчаса мы отвалились от стола, как две сытые пиявки, и сразу же восстановили тесный физический контакт: я прижалась к Виктору и положила голову ему на плечо.
- А что, хороший ресторанчик, - сказал он.
- В Лозанне-то тебе не до ресторанов. Ты такой худой приехал. Тяжело приходится?
Виктор опустил голову, вздохнул, потёр подбородок.
- Тяжело – не то слово, - мрачно ответил он после долгой паузы. – Это какой-то ужас, - и снова умолк.
Я ждала, что он расскажет, пожалуется. Но Виктор погрузился в свои мысли. Почти каждый день я видела его и Гришу на экране ноутбука. Конечно, в присутствии ребёнка он всегда улыбался и шутил. Но я понимала, что это напускное веселье. Наверняка, он чувствовал себя в больничной палате как в клетке. Ему вдруг пришлось сменить роль успешного менеджера и стильного холостяка, свободного, как ветер, на роль няньки. Не каждый мужчина на такое согласится.