. Если Игнатьев за неопределенными распоряжениями видел слова об участии христиан в полиции, назначении их на административные посты, обещание реформы податной системы и т. п., то Ионин утверждал, что «таковых обещаний в султанском ираде нет», и ссылался на декрет председателя Государственного совета Сервер-паши, изданный после фермана, который был диаметрально противоположен последнему. На турок следует действовать силой, считал Ионин, только тогда можно добиться желаемого, но это означало войну на Балканах, которую державы, в том числе и Россия, стремились избежать.
Желая воздействовать на Александра II, Игнатьев сообщал ему о слухах относительно концентрации австрийских войск на границе с Боснией и о намерении Вены оккупировать эту провинцию[482], но царь твердо верил в то, что Австро-Венгрия, как член Союза трех императоров, никогда не решится на это, не желая обострять отношения с Россией. Он не мог и предполагать, что вскоре Вена потребует оккупации Боснии и Герцеговины как платы за свой нейтралитет в русско-турецкой войне.
Андраши, желавший перехватить инициативу у Игнатьева, предложил свой план реформ в Боснии и Герцеговине, предусматривавший введение свободы вероисповедания, ликвидацию откупной системы, улучшение аграрных отношений, использование взимаемых налогов на нужды провинций, создание смешанной христианско-мусульманской комиссии для наблюдения за реализацией реформ. Этот план несколько улучшал положение христиан, но по части аграрных отношений (христианское население Боснии и Герцеговины арендовало землю у мусульман и платило за это иногда до >1/>3 урожая) не содержал ничего конкретного. Также не предусматривалось гарантий исполнения реформ.
Под влиянием Жомини и Новикова, призывавших Александра II действовать в согласии с союзниками, царь заколебался. В середине октября 1875 г. он вызвал Игнатьева в Ливадию. Хотя посол был принят благосклонно, но ему не удалось убедить царя пойти на непосредственные переговоры с султаном. Несмотря на то что Игнатьев дал развернутую критику реформ Андраши, назвав их беззубыми и «неспособными даже в теории удовлетворить желания восставших и заставить их сложить оружие», Александр II твердо решил держаться линии на согласие с Веной. В этом его поддержал и вернувшийся из отпуска Горчаков. 1 декабря 1875 г. канцлер направил послу депешу, где уведомил его, что царь отклоняет личное свидание с султаном и «придерживается демарша трех держав», к которому собираются присоединиться Италия и Франция. При этом Горчаков признавал, что проект реформ Порты, разработанный по совету Игнатьева, хотя и является наилучшим и даже более практичным, чем предложенный Андраши, но христианское население уже настолько не верит туркам, что предпочитает вмешательство держав. Горчаков добавлял, что в новых обстоятельствах принцип невмешательства уже неэффективен и необходимо вмешательство христианских держав, которые возьмут на себя коллективную ответственность за результат предложенных ими преобразований