. Канцлер был отчасти прав. Объявленные султаном реформы не удовлетворили ожидания христиан, рассчитывавших на большее. В Болгарии, например, весьма невысоко оценили ферман от 30 ноября 1875 г., посчитав, что он ничего не дает по сравнению с хаттом 1856 г.
В Сараеве в противоположность Игнатьеву население отлично поняло смысл указов султана. Как сообщал послу консул в Сараеве А. Н. Кудрявцев, собранные для заслушивания указов христиане, молча разошлись, «как будто дело шло не об их интересах, не об их благополучии»[484]. Но Игнатьев верил, что это только начало и что в процессе дальнейших переговоров удастся вырвать у султана больше уступок. Он писал родителям: «Необходимо продлить возможным образом существование Турции и делать реформы по улучшению быта единоверцев наших таким образом, чтобы подготовить почву для должного развития народных автономий. Реформы только те для нас годятся, которые действуют в противовес Западу и общим государственным понятиям»[485].
Таким образом, в начале восточного кризиса Игнатьев придерживался другой тактики, чем раньше, когда он выступал за разрушение Османской империи с помощью совместного выступления балканских народов и создания на ее месте конфедерации независимых государств. Цель оставалась прежняя, но ее реализация отодвигалась в будущее. Сейчас же России следовало сохранить Османскую империю и не сделать ее добычей Запада, ибо ее развал грозил переходом славянских государств под власть западных держав, в первую очередь Австро-Венгрии. «Я решился, – писал Игнатьев в том же письме родителям, – круто изменить способ действия, способствуя турецким реформам и противодействуя мадьярским, более вредным для нас и для славян, нежели первые». Однако Игнатьеву было предписано всеми мерами содействовать принятию Портой плана Андраши. Петербург рассчитывал получить от Порты письменные обязательства, после чего план предполагалось реализовать под контролем посольств и консульств европейских держав.
Но Порта, сообщал Игнатьев в МИД, ознакомившись с обнародованной 18 (30) декабря 1875 г. нотой Андраши, содержавшей его проект реформ, усмотрела в этом оскорбление, так как объявленные ею самой реформы были сочтены державами недостаточными. Она заявила о недопустимости вмешательства трех держав в ее внутренние дела, заручившись поддержкой Англии. 19 (31) января 1876 г. нота Андраши была представлена Порте, которая согласилась принять все требования, кроме употребления податей на местные нужды. Таким образом, первое коллективное выступление союзников окончилось безрезультатно. Нота Андраши была отвергнута и повстанцами, для которых было очевидно, что Андраши руководствовался не интересами христиан, а стремлением обеспечить особые права Австро-Венгрии в Боснии и Герцеговине. Так как в ноте к тому же не содержалось никаких гарантий реформ со стороны Европы, повстанцы возобновили прерванные на время военные действия.