Игнатьев справедливо полагал, что вопрос о Болгарии будет на конференции основным. Согласившись с австрийскими претензиями на Боснию и Герцеговину, Петербург рассматривал теперь Болгарию как основной оплот своего политического влияния на Балканах, тем более что в это время усиливалась проавстрийская ориентация Сербии.
Предварительно Игнатьев подготовил два варианта будущего устройства Болгарии – проект-«максимум», который написали по его просьбе русский консул в Адрианополе А. Н. Церетелев и Ю. Скайлер, и проект-«минимум», автором которого был он сам. Проект-«максимум» предусматривал административную автономию в Болгарии с христианским губернатором, избираемым на пять лет, введение местного самоуправления, отмену десятины и распределение налогов самим населением, образование местной милиции с участием христиан, употребление национального языка в судах и в органах управления. Турецкие войска могли размещаться только в крепостях. Проект-«минимум», подготовленный на случай сопротивления английских делегатов, предполагал разделение Болгарии на две автономные провинции под управлением христианских губернаторов. Оба проекта учитывали пожелания болгарского населения, содержащиеся в поданных в адрес конференции многочисленных записках и обращениях[517].
18 ноября 1876 г. Гирс в письме к Игнатьеву выразил поддержку проекта-«максимум» и надежду на то, что послу удастся склонить своего главного противника – Солсбери – принять его[518].
В предварительных беседах с Солсбери Игнатьеву удалось убедить министра в эффективности предлагаемых им мер. Солсбери, ознакомленный послом с истинным положением христианского населения в Османской империи, отрешился от своего предубеждения против российской политики и признал необходимость кардинальных перемен в провинциях. Как писал Игнатьев Горчакову, возражения министра касались в основном создания единой Болгарии. Он предлагал разделение ее на две провинции с христианскими губернаторами во главе, избранными во второстепенных государствах Европы. Солсбери возражал против временной иностранной оккупации Болгарии с целью гарантии проведения реформ. «На лорда Солсбери, – писал Игнатьев, – произвело очень сильное впечатление мое изложение, доказавшее невозможность оказать хоть какое-нибудь доверие турецким властям. Он просил меня оставить ему копию[519], которую рассчитывал послать в Лондон, признаваясь с волнением, что ни один английский министр не мог бы остаться бесчувственным перед доводами этого документа. Что же касается его самого, то он признает, что мы поддерживаем правое дело»