Неоднократно встречался Игнатьев и с румынским князем Карлом. В начале мая Румыния объявила о своей независимости и также хотела принять участие в войне. Но Горчаков считал выступление Румынии преждевременным. Игнатьев был с этим не согласен, он доказывал, что участие в войне румынских войск окажет существенную помощь русской армии. После того как Турция подтянула в Северную Болгарию значительные силы, русское командование сочло целесообразным задействовать румынские войска. Переговоры с румынским военным представителем Й. Гикой вел Игнатьев. Он настоятельно рекомендовал Гике переход румынских войск через Дунай, чтобы обеспечить правый фланг русской армии от нападений турок и переброску русских войск к Плевне. В дальнейшем румыны приняли участие в боях у Плевны. Как писал Игнатьев жене, советуя румынам перейти Дунай, он преследовал также цель компрометировать их в глазах Австро-Венгрии. Кроме того, он опасался оставления в тылу у русских войск свежей румынской армии, «которая при изменении обстоятельств или неудаче нашей может тотчас же сделаться орудием австро-венгерской или английской политики. Доверять свой тыл подобным союзникам, как румыны, неосторожно»[543]. Как видим, Игнатьев не отрешился от недоверия, которое он всегда питал к правителям балканских государств, зачастую справедливо обвиняя их в проавстрийской ориентации.
Совершенно иное отношение было у него к болгарскому народу. В письме к жене он не раз говорил о сочувствии и помощи русским войскам со стороны болгар. Описывая оборону Шипки, он специально подчеркнул, что все снабжение пищей и водой русских солдат было осуществлено болгарским населением окрестных сел. С жизнью болгар Игнатьев познакомился достаточно хорошо, ибо Императорская Главная квартира, постоянно переезжая за армией, располагалась на длительные стоянки в болгарских селах. Болгары знали имя Игнатьева как многолетнего защитника христиан, и он везде пользовался почетом и уважением. Так, по приезде в Систов (сразу после переправы армии через Дунай) Игнатьева болгары, услышав его фамилию, бросились целовать у него руки, говоря: «Он за нас страдал 10 лет в Константинополе от турок, греков, иностранцев, ведь его голова оценена турками в 1000 ливров. Если турки узнают, что [он] в Систове ночует, непременно нападут, чтобы захватить. После царя Александра генерал Игнатьев – наш освободитель»[544].
Не раз приходилось Игнатьеву защищать болгар от несправедливых поборов армейских интендантов, отбиравших у них скот и лошадей. В то же время он нередко останавливал болгарское население, которое, движимое чувством мести, с приходом русской армии начинало разорять турецкие деревни.