Совет продолжался.
— У него редкие способности, — говорила, волнуясь, Устинья Яковлевна, — он расположен к стихам, и потом, я думаю, что военная служба ему не подойдет.
— Ах, к стихам, — сказал барон. — Да, стихи — это уже другое дело.
Он помолчал и добавил, глядя на тетку Брейткопф:
— Стихи — это литература.
Тетка Брейткопф сказала медленно и отчеканивая каждое слово:
— Он должен поступить в Лицею.
— Но ведь это, кажется, во Франции — Lycee,[1] — сказал барон рассеянно.
— Нет, барон, это в России, — с негодованием отрезала тетка Брейткопф, — это в России, в Сарском Селе, полчаса ходьбы отсюда. Это будет благородное заведение. Justine, верно, даже об этом знает: там должны, кажется, воспитываться, — и тетка сделала торжествующий жест в сторону барона, — великие князья.
— Прекрасно, — сказал барон решительно, — он поступает в Lycee.
Устинья Яковлевна подумала:
«Ах, какая прекрасная мысль! Это так близко».
— Хотя, — вспомнила она, — великие князья там не будут воспитываться, это раздумали.
— И тем лучше, — неожиданно сказал барон, — тем лучше, не поступают и не надо. Вильгельм поступает в Lycee.
— Я буду хлопотать у Барклаев, — взглянула Устинья Яковлевна на тетку Брейткопф. (Жена Барклая де Толли была ее кузина.) — Ее величество не нужно слишком часто тревожить. Барклаи мне не откажут.
— Ни в каком случае, — сказал барон, думая о другом, — они вам не смогут отказать.
— А когда ты переговоришь с Барклаем, — добавила тетка, — мы попросим барона отвезти Вильгельма и определить его.
Барон смутился.
— Куда отвезти? — спросил он с недоумением. — Но Lycee ведь не во Франции. Это в Сарском Селе. Зачем отвозить?
— Ах, Бог мой, — сказала тетка нетерпеливо, — но их там везут к министру, графу Алексею Кирилловичу. Барон, вы старый друг, и мы надеемся на вас, вам это удобнее у министра.
— Я сделаю все, решительно все, — сказал барон. — Я сам отвезу его в Lycee.
— Спасибо, дорогой Иоанникий Федорович.
Устинья Яковлевна поднесла платок к глазам.
Барон тоже прослезился и разволновался необычайно.
— Надо его отвезти в Lycee. Пусть его собирают, и я его повезу в Lycee.
Слово Lycee его заворожило.
— Дорогой барон, — сказала тетка, — его надо раньше представить министру. Я сама привезу к вам Вильгельма, и вы поедете с ним.
Барон начинал ей казаться институткой. Тетка Брейткопф была maman Екатерининского института.
Барон встал, посмотрел с тоской на тетку Брейткопф и поклонился:
— Я, поверьте, буду ждать вас с нетерпением.
— Дорогой барон, вы сегодня ночуете у нас, — сказала Устинья Яковлевна, и голос ее задрожал.