Софи быстро на него посмотрела, улыбнулась, поднялась и потащила к столу. Там она развернула альбом и сказала:
— Читайте и пишите, Вильгельм Карлович, а я на вас буду смотреть.
Не сознавая, что он делает, Вильгельм вдруг обнял ее.
— О, — сказала удивленно Софи, — но вы, кажется, совсем не такой мизантроп, как мне говорили.
Она рассмеялась, и рука Вильгельма упала.
— Вы меня заставляете испытывать страдания… — бормотал Вильгельм.
— Мне о вас Дельвиг намедни, — быстро меняя разговор, сказала Софи, — целый вечер рассказывал.
— Что же он обо мне говорил?
— Он говорил, что вы человек необыкновенный. Что вы будете когда-нибудь знамениты… и несчастливы, — добавила Софи потише.
— Не знаю, буду ли я знаменит, — сказал Вильгельм угрюмо, — но я уже сейчас несчастлив.
— Пишите же, Вильгельм Карлович, в альбом: вы несчастливы, а в будущем знамениты — это для альбома очень интересно.
Вильгельм с досадой начал перелистывать альбом.
На первой странице аккуратным почерком Греча было написано:
IV. СОВРЕМЕННАЯ РУССКАЯ БИБЛИОГРАФИЯ
НОВЫЕ КНИГИ
1818
София Дмитриевна Пономарева, комической, но и чувствительной роман с маленьким прибавлением. Санктпетербург, с малую осьмушку, в типографии мадам Блюмер, 19 страниц.
(Начав читать сию книжку, я потерял было терпение: мысли автора разбегаются во все стороны, одно чувство сменяет другое, слова сыплются, как снежинки в ноябре месяце; но все это так мило и любезно, что невольно увлекаешься вперед; прочитаешь книжку и скажешь: какое приятное издание! Жаль только, что в нем остались некоторые типографские ошибки!)
— Как? — спросил с негодованием Вильгельм. — А разве он читал эту книгу? И что за «прибавление»?
— Дорогой мизантроп, — сказала Софи, покраснев, — вы становитесь, кажется, дерзки. У вас вовсе нет терпения.
— Остроумие Николая Ивановича канцелярское, — пробормотал Вильгельм.
На второй странице угловатым старинным почерком было написано:
Чем прекраснее цветочек,
Тем скорее вянет он.
Ах, на час, на мал часочек
Нежный Сильф в него влюблен.
Как увянет,
Он престанет
В нем искать утехов трон!
Под этим стихотворением, игривым и неуклюжим, как пляшущий медведь, стояло имя одного знаменитого ученого.
Вдруг в глазах Кюхли потемнело. Пиитический кондитер, Владимир Панаев, написал Софи нескромные стишки.
Блажен, кто на тебя взирать украдкой смеет;
Трикрат блаженнее, кто говорит с тобой;
Тот полубог прямой,
Кто выманить, сорвать твой поцелуй сумеет.
Но тот завиднейшей судьбой,
Но тот бессмертьем насладится,
Чьей смелою рукой твой пояс отрешится!
— А вы зачем этого куафера к себе в альбом впустили? — спросил грубо Вильгельм и побледнел.