– Бред какой-то… – Я встала. – Вы несете бред! И меня им заражаете!
Развернулась, чтобы уйти, но он продолжал говорить, словно и не беспокоился о том, что беседа давно вышла из-под контроля:
– Посмотри на меня, моя Любовь. И увидишь бред.
Я не смотрела – как если бы точно знала, что его глаза перестали быть мутно-зелеными. Они насытились бездонным черным. Или красным… да, красный ему очень подошел бы. Мне не хотелось подтверждений, потому я не смотрела. И шагнуть вперед не могла: Вася больше не держал мои ноги, держало любопытство – услышать еще что-нибудь столь же дикое.
– И что будет дальше, уборщица? Позволь, я расскажу свой прогноз. Сегодня ты не поедешь на работу, сошлешься на болезнь или придумаешь другое оправдание. Ведь нужно переварить узнанное. Пройдет день, два, три – и ты переваришь. Успокоишься. И твоя натура потребует действий – или узнать остальные подробности, или искать способы, как спасти моих так называемых жертв. Хотя никакие они не жертвы, если разобраться.
– Вы ошиблись с прогнозом, – отозвалась я сухо. – Через день или три я буду думать о том, как вас изолировать от общества. Не знаю… Создать какой-нибудь орден из единомышленников, который вас остановит!
– Орден, – повторил он с тихим смехом. – Такие сумасшедшие энтузиасты и ломают мои планы. Но тебя я хочу видеть на своей стороне – ты будешь или на ней, или тебя не будет вообще. Чистильщица обладает мощной силой, но несравнимой с моей.
– Угрожаете?
Ответа на этот вопрос я ждать не стала, он как раз и не был нужен, если я собиралась вообще в ближайшие три дня уснуть. Но тем не менее опасность в голове осела. Эх, жаль, что трусости во мне так мало, а смелости в желании навести порядок так много – мой бич, мое проклятие. Но не удивлюсь, если единственный мой значимый козырь. Раз само это существо – а как теперь называть директора, внезапно переставшего быть таким мармеладным? – признает за мной мощь.
Во всех терзаниях я зацикливалась на одной и той же мысли – он сам мне открылся. Я много чего подозревала, но вряд ли сформулировала бы так однозначно. Копалась бы дальше, не унималась, следила, пробиралась бы к нему в квартиру, осматривала бы кабинет, однако на поиск тех же ответов ушли бы годы. Так зачем? В чем причина его искренности по отношению именно ко мне? Неужто я тоже какое-нибудь существо, которое вполне может носить звучное имя «Чистильщица»? Но меня нельзя назвать Злом! Без кошмарного амулета я самая обычная уборщица, всегда старающаяся поступать правильно! И буду поступать правильно, пока хватит моих сил. А Григорий Алексеевич – Зло? Или тоже нечто, которое могло выбрать любую дорогу, но случайно выбрало именно эту? Где заканчивается намерение и начинается действие?