ГОРАЛИК. А можно поговорить про объективные обстоятельства и субъективное ощущение признания – и про премии тоже?
ВЕДЕНЯПИН. Это, конечно, смешной и слегка неприличный разговор. Знаете, когда-то давным-давно мы разговаривали на эту тему с Сергеем Гандлевским, и он предложил военную классификацию: лейтенант, капитан, майор и так далее. Так вот, в 1980-е годы я был, вероятно, лейтенантом, а к концу 1990-х, отчасти за выслугу лет, отчасти потому, что стал все-таки лучше писать, думаю – майором. Но всерьез что-то изменилось (и субъективно, и объективно) примерно к середине-концу 2000-х. Участвуя в каком-нибудь очередном фестивале или общем чтении, я вижу, сколько людей не просто что-то слышали про меня, а – и это, честно говоря, не перестает меня удивлять – на самом деле читали мои стихи. Как вы догадываетесь, Линор, я говорю, конечно, о том, что называется «широкой известностью в узких кругах». О всенародной славе речь пока не идет. Тут, пожалуй, важнее другое: участвуя в последнее время в круглых столах на разные «художественные» темы или ведя свои семинары для молодых авторов, я замечаю, что действительно больше знаю, чем они. И не просто больше знаю, а могу точнее про это сказать. Это совсем недавнее чувство.
ГОРАЛИК. Что, кроме этого чувства, дает работа с молодыми авторами?
ВЕДЕНЯПИН. Разумеется, никакой кузницей кадров я не занимаюсь. У меня два мотива. Первый: с благодарностью вспоминая семинар Аркадия Акимовича Штейнберга и другие семинары и студии, в которых я в молодости участвовал, я понимаю, что должны быть такие места, куда юный (а иногда и не очень юный) автор может прийти, чтобы побыть с теми, кого интересуют сходные вещи. Что-то обсудить. Задать какие-то вопросы. Ведущий может быть получше или похуже, но общение такого рода бесценно само по себе, по-моему. Это первая причина, почему я согласился вести такой семинар. Вторая – это уже ответ на вопрос, что это дает мне. Благодаря этому занятию я многое для себя сформулировал точнее. Как вы прекрасно знаете, самый лучший способ что-то выучить – начать это преподавать. Эти семинары ставят меня перед необходимостью быть в форме и уметь что-то внятное сказать, просто чтобы не осрамиться. Мой коллега по институту журналистики и литературного творчества, переводчик и поэт Владимир Борисович Микушевич, в одном разговоре сформулировал свою задачу как руководителя подобного мастер-класса так: «Моя главная цель в том, чтобы человек бросил писать». Радикально. Я так жестко не формулирую. По-моему, путь поэта – это судьба. Тут как с влюбленностями, женитьбами. Это судьба. Я не думаю, что моя ненавязчивая интервенция в область чужих попыток создать что-то «художественное» может быть разрушительной и решающей.