Иначе как может сознание вместить, что за три часа, проведенные в театральном зале, на сцене протекли месяцы или даже годы? Действие должно происходить в пределах небольшого, желательно ограниченного стенами, пространства – покоя во дворце или городской площади. Иначе как же это понять, что ни зритель, ни сцена никуда, естественно, с места не двигались, а по пьесе мы уже в другом городе или даже государстве? Сюжет должен сосредоточиться на одной истории, вокруг одного героя, не спотыкаясь, не убегая в сторону, не дробясь на мелкие ручейки-притоки. Иначе как же ухватить главную мысль, как сохранить в цельности чувство, которое автор желает внушить? Корнелю эти правила причиняли множество неудобств, он то пытался их смягчить, то незаметно обойти, а то и дерзко нарушить. Мольер справлялся с ними не без труда и не всегда ловко. А Расин чувствовал себя в них непринужденно и естественно, они были для него не стеснительными, наложенными извне путами, а собственным убеждением, внутренней потребностью.
Итак, всей пьесе задано выстраиваться вокруг одной темы, одного поворота в долгом мифологическом рассказе. Если Корнель взял для своей трагедии самый «фатальный» эпизод мифа об Эдипе и превратил его в прославление и утверждение человеческой свободы вопреки фатуму, то Расин выбрал (или ему подсказали ввиду обстоятельств «войны театров») самую «политизированную», дающую более всего простора самостоятельной волевой деятельности часть этой истории – борьбу за власть Эдиповых сыновей, Этеокла и Полиника. И постарался объяснить их сознательные поступки, добровольные решения глубинными, неподвластными рассудку движениями души, внушенными божественным произволом. У Корнеля Эдип и Дирка испытывают враждебные чувства друг к другу потому, что оба отстаивают права на престол. У Расина Этеокл и Полиник воюют за царство потому, что ненавидят друг друга. В корнелевской драме страсти имеют побудительным толчком внешние обстоятельства, а поступки направлены к тому, чтобы на эти обстоятельства воздействовать, изменить их, и если уж не удастся победить их на деле, то восторжествовать над ними несломленным духом. У Расина обстоятельства порождаются игрой страстей, помимо воли человека угнездившихся в его сердце и способных превратить в раба даже счастливого властелина чужих судеб.
Взаимная ненависть расиновских братьев-врагов не имеет разумной причины и потому не может быть умерена ни убедительными доводами, ни ходом событий, ни даже устранением самого повода к ней:
В душе моей вражда господствует бессменно,