Нет такого человека, который по выходе с представления "Сида" пожелал бы, как его герой, убить отца своей дамы, чтобы испытать подобное блаженство, ни такой девицы, которая захотела бы, чтобы ее возлюбленный убил ее отца и чтобы она познала радость любить его, добиваясь его смерти. Но наслаждения любви счастливой совсем иного рода, и это заставляет меня избегать их в моих пьесах».
Иначе говоря, Корнель настаивает на благодетельном нравственном воздействии театра, на моральном понимании аристотелевского «очищения страстей» – и на собственном праве, готовности и способности самому наставлять в добре своих зрителей и самому судить, что хорошо и что дурно для их душ, ограничивая себя, в чем надо. Но эти несколько строк, достаточно ясно выражая корнелевское отношение к бушующей вокруг театра буре, слишком скупы, чтобы считаться серьезным ответом на янсенистские нападки по существу дела. Зато очень определенно заявил Корнель о своем выборе и в догматическом споре между янсенистами и иезуитами, и в их мирском соперничестве. В том же 1667 году он напечатал перевод латинской поэмы одного иезуита «О победах короля», не забыв в обращении к читателю подчеркнуть свою признательность членам Общества Иисуса, воспитавшим и его самого, и его сыновей. А через несколько месяцев появился богословский трактат отца Делиделя, иезуита, бывшего некогда учителем Корнеля. В этой книге была напечатана и хвалебная ода, написанная Корнелем в честь автора и защищавшая молинистское понимание благодати. Корнель обращается к каждому смертному:
Грешишь, но Бог тебя прощает.
Тут важно не только то, что Корнель готов был свидетельствовать о своей преданности и благодарности иезуитам, но и то, что само Общество Иисуса не отрекалось от такого воспитанника. Однако еще важнее этого практического союза несомненно ощутимое согласие между общей доктриной иезуитов и корнелевским пониманием мира, природы человека и значения собственной деятельности. Есть разные ступени праведности. Мученический венец более угоден Господу, чем лавры полководца, и писать богословские трактаты – занятие более благочестивое, чем сочинять пьесы для театра. Но пропасти между этими ступенями нет, никому из людей не отказано в благодати переходить с одной на другую. В одном из сочинений того же Демаре, врага янсенистов, описывались четыре степени радостей духа. Высшая – единение с Богом через смирение; в промежутке – разные формы духовной жизни и приобщение к богословским добродетелям; но начальная состоит в «посещении чертогов Поэзии», где и Трагедии отведены «роскошные покои». Любой талант – дар Божий.